СООБЩЕСТВО НА КРАЮ

Азимов Айзек

Гендибал удивился.

— Да, это можно назвать беспокойным. Но неужели все это ты прочитала в моем лице, Нови? Раньше, в Городе Ученых, я лучше следил за тем, чтобы никто ничего не прочитал на моем лице. Наверно, здесь, оказавшись в космосе один — не считая тебя — я расслабился и позволил своему лицу, так сказать, разгуливать в одном белье… прости тебя покоробило это выражение. Я только хотел сказать, что раз ты так проницательна, мне надо быть осторожнее. Иногда приходится напоминать себе, что даже нементалисты

способны догадываться.

Нови недоуменно смотрела на него.

— Я не понимаю, мастер.

— Я разговариваю сам с собой, Нови. Пусть это тебя не беспокоит… Смотри, опять это слово.

— Но опасность есть?

— Есть проблема, Нови. Я не знаю, что найду на Сейшелах — это место, куда мы летим. Я могу оказаться в очень трудной ситуации.

— Значит, это опасно?

— Нет, потому что я справлюсь.

— Откуда вы знаете?

— Нови, я… ученый. И я лучший из ученых. В Галактике нет ничего, с чем бы я не справился.

— Мастер, — лицо Нови мучительно напряглось, — я не хочу оскарбливать… оскорблять и сердить вас. Когда я видела вас с болваном Руфирантом, вы были в опасности, а он всего лишь стрынский фермер. А теперь я не знаю, что вас ждет — и вы тоже не знаете.

Гендибал почувствовал досаду.

— Ты боишься, Нови?

— Не за себя, мастер. Я боюсь… мне страшно за вас.

— «Я боюсь» тоже можно сказать на галактическом, — пробормотал Гендибал.

Он ненадолго задумался, затем поднял глава и взял шершавые руки Суры Нови в свои.

— Нови, я не хочу, чтобы ты боялась. Позволь мне объяснить. Ты знаешь, когда тебе удалось прочесть по моему лицу, что существует, точнее, может существовать опасность, ты ведь как будто прочитала мои мысли?

— Да?

— Я умею читать мысли лучше тебя, это умеют ученые, a я очень хороший ученый.

Нови широко раскрыла глаза и выдернула свои руки. Она затаила дыхание.

— Вы можете читать мои мысли?

Гендибал поспешно поднял палец.

— Я не читаю твои мысли, Нови. Разве что в случае крайней необходимости.

(Он знал, что, в буквальном смысле слова он лгал, невозможно было находиться рядом и не улавливать общего направления ее мыслей, для этого даже необязательно было принадлежать ко Второму Сообществу, но Гендибал почувствовал, что он чуть не покраснел, даже со стороны стрынки такое отношение льстило… И все-таки следовало ее подбодрить, просто из человеколюбия…)

— Я могу также влиять на мысли людей, — сказал он. — Я могу заставить человека почувствовать боль, я могу…

Нови качала головой.

— Как вы все это можете, мастер? Руфирант…

— Забудь о Руфиранте, — раздраженно сказал Гендибал. — Я в любой момент мог остановить его, повалить на землю, вообще разогнать всех стрынцев… — он внезапно замолчал, осознав, что расхвастался перед провинциалкой. А она по-прежнему качала головой.

— Мастер,

вы хотите, чтобы я не боялась. Но я боюсь только за вас, так что это не нужно. Я знаю, что вы великий ученый и можете заставить лететь этот корабль через космос там, где любой мог бы единственно — я хочу сказать, только — потеряться. А вы управляетесь с машинами, которых я не понимаю и не смог бы понять ни один стрынец. И вам незачем рассказывать мне об умственных силах, которых, конечно, не может быть, поскольку никаких вещей, о которых вы говорите, вы сделать Руфиранту не смогли. Хотя были в опасности.

Гендибал поджал губы. Пусть будет так, подумал он. Если женщина настаивает, что боится не за себя, пусть так. А все же ему не хотелось, чтобы она считала его слабаком и хвастуном. Не хотелось, и все тут.

— Я умышленно ничего не сделал Руфиранту, — сказал он. — Мы, ученые, не должны ничего делать стрынцам. Мы гости на вашей планете. Тебе это понятно?

— Вы наши хозяева. Mы всегда так говорим.

На миг Гендибал сбился.

— Тогда как же вышло, что Руфирант на меня напал?

— Не знаю, — беспомощно сказала она, — я думаю, он сам не знает, должно быть был сумасошлатым — не в своем уме.

— Как бы то ни было, мы не обижаем стрынцев. Если бы я остановил его, сделал ему больно, меня бы осудили другие ученые, и я мог потерять свое положение. Но если бы мне угрожала серьезная опасность, мне, возможно, пришлось бы его толкнуть, слегка, как можно слабее.

Нови впала в уныние.

— Значит, мне не нужно было врываться, как дуре?

— Ты все сделала правильно. Я ведь говорил, что не должен был делать ему больно, и ты это предотвратила, ты сама его остановила и сделала это прекрасно. Я тебе благодарен.

Она снова счастливо улыбалась.

— Теперь я понимаю, почему вы были так добры ко мне.

— Конечно, я был благодарен, — взволнованно ответил Гендибал, — но сейчас важно, чтобы ты поняла, что опасности для меня нет, Я могу справиться с целой армией обычных людей. Это может любой ученый, особенно из важных, и я уже говорил тебе, что я лучший из них. В Галактике против меня никто не выстоит.

— Раз вы так говорите, мастер, я вам верю.

— Я говорю именно так. Теперь ты перестала бояться за меня?

— Да, мастер, только… мастер, а это только ваши ученые умеют читать мысли и… нет ли в других местах других ученых, которые могли бы противостоять вам?

Гендибал был ошеломлен. Эта женщина, обладала поразительной проницательностью. Он снова должен был солгать.

— Нет, — сказал он. — Никого.

— Но в небе столько звезд. Когда-то я попыталась сосчитать их и не смогла. Если планет с людьми столько же, сколько звезд, не окажутся ли на некоторых из них ученые? Я хочу сказать, кроме ученых на нашей планете?