Соотношение сил
Шрифт:
Все-таки колоссальную штуку мы с тобой придумали! Удача с гексом лишь побочный эффект, но сегодня игнорировать это нельзя.
Уверен, ты тоже скоро соберешь игрушку, если уже не собрал. С ураном возиться не станешь, у тебя под рукой его нет, одалживать у далемских друзей в голову не придет. Опубликуешь. Полное твое право, собрал ведь сам, без меня. Будет сенсация. Почти никто не верил, и вот! Любуйтесь, изучайте. Изучат, начнут экспериментировать и наверняка придут к тем же
Мои девять граммов передали на экспертизу папе И. Как он отнесется, можешь представить. Обвинений с меня не сняли, поэтому публиковать все равно не будут. Если бы не побочный эффект, я бы вообще не высовывался, тихо экспериментировал, совершенствовал игрушку, ждал лучших времен. Но девять граммов развязали мне язык. Я стал искать способ предупредить тебя.
Отправить письмо по почте – полнейшее безумие. Перехватят, увидят берлинский адрес и упекут меня опять, а скорее всего, расстреляют. Но даже если случится чудо и конверт пересечет границу в почтовом вагоне, тогда еще хуже. У вас наверняка вскрывают письма из СССР. Зашифровать текст так, чтобы, кроме тебя, никто вообще ничего не понял, я не могу.
Пишу иносказательно и не очень внятно. Мне поставили условие: не должно быть формул и технических деталей. Главное, чтобы ты знал: игрушка дает возможность сделать Б. очень быстро. Несколько месяцев, максимум – год.
Не сомневаюсь, Альберт и ко. уже подняли тревогу, в США работы начались. У нас не только добычу, но даже и разведку месторождений не начинали. Почему – понять слишком сложно или слишком просто. Но это факт.
Если ты письмо читаешь, значит, человек, передавший его, заслуживает доверия. Он не из той конторы, которая меня посадила. Он и его коллеги действуют неофициально, по собственной инициативе, и рискуют головой.
Жду твоего ответа. Пожалуйста, напиши и отдай тому, от кого получишь мое письмо.
Как Герман и Эмма? Ты уже дед? Я еще нет. Как Лиза? До сих пор работает с Отто или пришлось удрать? Прочитав об открытии, я подумал о Лизе. Зная Отто, сомневаюсь, что он сумел обойтись без ее мозгов.
Надеюсь, мое предупреждение не опоздало, у тебя еще осталось время принять решение, а у наших внуков – шанс вырасти.
Твой Марк.
Дочитав, Илья встретил взгляд Карла Рихардовича. Серые глаза, увеличенные линзами очков, смотрели спокойно, задумчиво. Илья тихой скороговоркой пояснил:
– Обманка – старое название урановой смолки. Гекс – гексафторид урана. Герман – сын Брахта, Эмма – невестка. Альберт – вероятно, Эйнштейн. Кто такая Лиза, неизвестно. Остальное вы поняли. – Он прерывисто
– Какая разница, что я думаю? – Доктор пожал плечами. – Митя сказал, Проскуров считает – письмо отправлять нельзя, категорически.
– А вы считаете – можно?
– Нужно. Чем быстрее, тем лучше.
– Это сразу «вышка», для меня, для Проскурова, – сквозь зубы процедил Илья, – причем «вышка» за дело. Это вам не троцкистский заговор, не толченое стекло в сливочном масле. Измена родине, самая настоящая.
– Подставить родину под урановую бомбу – не измена? – Доктор снял очки, потер переносицу.
– Вот как раз письмом и подставим. – Илья пересел с подлокотника в кресло напротив. – Брахт не знает про изотопы, мы даем подсказку.
– По-твоему, Мазур немецкий шпион? Нарочно это делает?
– Не передергивайте! Конечно, никакой он не шпион, просто живет иллюзиями, слепо верит в порядочность этого немца.
– А ты, Илюша, во что веришь? – Доктор прищурился.
– В осторожность и в здравый смысл!
Карл Рихардович покачал головой, пробормотал:
– Интересно… Значит, осторожность велит тебе сидеть тихо, не рыпаться, а здравый смысл подсказывает, что Мазур наивный дурак, а Брахт безмозглый мерзавец?
Илья помолчал, подумал, потом быстро произнес:
– Не знаю. Не могу судить о людях, которых никогда не видел.
– На, смотри, – доктор подвинул к нему журнал, открыл страницы, заложенные большой лупой. – Мазур второй справа, Брахт третий.
Илья скользнул взглядом по фотографии, усмехнулся:
– Я плохой физиономист.
– Не ври, ты отлично умеешь читать по лицам. Другое дело – снимок мутный. Но по буквам ты умеешь читать еще лучше. Письмо Проскурову Митька пересказал мне почти дословно, так же как и письмо Брахту. Мазур вовсе не наивный дурак, и ты это понимаешь не хуже меня. Он хорошо подумал, прежде чем принять решение.
– Слишком хорошо, заранее все решил за нас.
– Естественно. – Доктор развел руками. – Потому что мы вообще ничего не знаем. Сплошные неизвестные. Собрал ли Брахт резонатор? А вдруг он эмигрировал в Америку? Или умер? Мазур тоже знает мало, но все-таки больше, чем мы. Главное, он знает Брахта и уверен, что в работе над бомбой Брахт участвовать не станет.
– Откуда ему это известно? – шепотом выкрикнул Илья. – Где доказательства? Он уверен! Может, он и в Гане, и в Гейзенберге тоже уверен?
– Что они участвуют – абсолютно уверен, – доктор усмехнулся, – вот им он бы такое письмо писать не стал ни за что! Да пойми, наконец, Мазур решил это уравнение, никто, кроме него, решить не может, и других вариантов не существует!
– На фига нам его уравнение? Нашел почтальонов!
– А-а, – протянул доктор, – вот в чем дело. Разжалованный академик, ссыльный, вчерашний зэк, не проявил уважения к вашим высоким должностям. Спецреферент и начальник Разведупра в роли почтальонов, безобразие…