Соперница Аладдина
Шрифт:
Девушка умолкла на полуслове: она вчера уже возносила хвалу телу своего возлюбленного. И вновь удивилась тому, что Недис не укорил ее за повторение. И точно так же, как вчера, трезвые мысли покинули ее так же внезапно, как и появились, – прикосновения Недиса становились все горячее, все настойчивее.
«Да, моя маленькая провинциалочка… Ты права – такого тела ты не видела. Ибо его не может сотворить природа – столь совершенным бывает лишь наваждение. Радуйся этому – вскоре у тебя не будет ничего… Хотя, быть может, если я захочу этого…
И гость прильнул к шее девушки. То был еще один шаг морока – последний. За ним лишь мрак невозвращения.
«О нет, моя сладенькая! Мне ты нужна разумной, не покорной тряпочкой, а настоящей львицей! Рви меня, терзай!»
И маг чуть ослабил колдовской обруч, сжимавший душу девушки. Сафият наслаждалась решительными прикосновениями гостя, чувствовала, что голова от желаний идет кругом. Обнаженный Недис вытянулся на ложе, давая девушке возможность любоваться каждой пядью своего тела. Могучие плечи, широкая грудь, плоский живот. Рука Сафият спустилась к чреслам.
«Мужское тело прекрасно!»
Недис повернулся на ложе. Теперь он опирался на локоть, а второй рукой скользил по телу девушки.
«Вчера я так же испугалась своей наготы… И третьего дня…» – мелькнуло в затуманенном мозгу девушки.
Увы, продолжить она не смогла – волны желания, навеянного, колдовского, вновь затопили ее разум.
Недис провел ладонью по обнаженному плечу и едва не застонал сам: кожа была так нежна, что вожделение поглотило все иные желания, овладело им, заставило бешено биться сердце. Он готов был сдаться на ее милость, готов был сам отдаться ее желаниям – и от этого возбуждался еще сильнее.
Наклонившись, он страстно поцеловал Сафият, а пальцы легкими движениями коснулись гладкой кожи груди.
– Еще…
– О да, прекраснейшая. Я сделаю тебя счастливой. Пусть всего на миг… А ты сделай счастливым меня…
– Мой властитель, – проворковала Сафият. От ее грудного голоса голова Недиса пошла кругом – он предвкушал каждый следующий миг, видел подлинное сражение двух страстных тел. – Я твоя!
Недис взглянул девушке в глаза. Там пылал океан страсти.
– Удивительнейшая… – Недис зарылся лицом в шею девушки. – Моя красавица… Моя сладкая пышечка…
«Ох, недостойный маг… Я вижу твой четвертый лик… Вижу его слабости… Сегодня, клянусь, я дам тебе отпор. Он повторяется, повторяется в который уже раз! Но только этот, пришептывающий, еще и спешит… Он не просто не уверен в себе – он не уверен и в своей магии! Отлично – а я ему еще помогу».
Алим размышлял о девушке – замечает ли эти повторения она? «Да, полуночный гость, без магии ты не решаешься ступить на этот порог. И потому сначала обращаешься к черным силам, а уже потом – к магии страсти… Что ж, будет тебе наука…»
Алим пробормотал заклинание. И с удовольствием увидел, что лиловые дымные разводы, закрывавшие от внутреннего взора все, что происходит в опочивальне, стали прозрачными.
«Вот так… А теперь еще чуточку…»
Полосы теперь были едва видны. Они, чуть колышась, вытягивались в распахнутое окно.
– О прекрасная, – прошептал Недис. – Я… я клянусь, что приложу все силы, чтобы
Сафият, не открывая глаз, усмехнулась.
– Друг мой, никто не знает, какой должна быть страсть. Каждый раз мы открываем ее для себя заново…
«Я заставлю тебя! Ты будешь вожделеть меня так же, как я вожделею тебя!» Только тело, ее тело, – вот что нужно ему сейчас.
– Прекраснейшая, желаннейшая из женщин мира. Клянусь, у меня хватит сил, чтобы отдать тебе все…
– Не клянись, – прошептала Сафият.
– Ты будешь счастлива со мной… Не бойся, я не буду грубым. Просто доверься мне…
Полутьма царила в опочивальне, лунные блики играли на шелках ложа. Недис был рад этому. Он прятал с таким трудом и только на сегодня завоеванную добычу. Завтра она ускользнет, перейдет в другие, свои, руки. Но сегодня ночь принадлежала ему. И отказывать себе, медлить было бы просто глупо.
Обрушившийся всепоглощающий шквал страсти был неожиданным для него самого: ему так давно не доводилось переживать ничего подобного. Он весь превратился в комок головокружительных желаний. Но Сафият не хотелось такой скорой развязки.
– О нет, остановись! – не прошептала, но почти закричала она. – Не надо!
– Нет, нет… Не хочу! – раздался его прерывистый шепот. – Ты требуешь невозможного.
Его слова были прежними, привычными. Они еще имели над ней какую-то власть. Но совсем слабую. Во всяком случае, глаза раскрывать девушка не спешила. Пусть тот, прекрасный и сильный, кто живет лишь в ее воображении, властвует над ней.
– О да, ты желаешь меня… – словно сквозь сон донесся до нее голос Недиса.
Сейчас она желала лишь одного – ощутить волну наслаждения, взлететь к самым звездам, насладиться… Желала и не могла – тот, кто был рядом с ней, вовсе не думал о том, что именно она чувствует.
Недис опрокинул девушку на спину и ворвался в восхитительное, желанное тело.
– О боги! – простонал он. – Никогда в моей жизни не было ничего подобного! Ты… ты просто чудо…
Недис не слышал, стонет ли Сафият, не пытался понять, достигла ли она уже заветного пика. Ибо он взошел, вбежал туда, где не был очень и очень давно. В темноте опочивальни прозвучал его одинокий стон. Сафият молчала.
Более того, она кляла себя, что не сбежала отсюда, как только почувствовала, что наваждение больше не властно над ней. Девушка обернулась к Недису – тот торжествующе улыбался…
Луна, устав любоваться затихшим городом, уснула в облаках.
– Теперь ты поняла, каким должен быть настоящий мужчина? – чуть надменно проговорил Недис-купец…
Сафият недоуменно посмотрела ему в лицо.
– Похоже, не таким, как ты…
Должно быть, ответа в этот раз от нее не требовалось. И тут Сафият увидела, а от увиденного ей стало нехорошо, как разом пали чары, превращавшие уже слегка надоевшего гостя в желаннейшего из мужчин мира. Как вдруг сузились широкие, свободно развернутые плечи, побледнела бронзовая кожа на груди, да и сама грудь вдруг стала напоминать цыплячью грудку.