Соперница с обложки
Шрифт:
– О чем? – сморщилась Татьяна, вспомнив, что как встала с дивана, на котором дремала после работы, так и не причесалась даже.
– О Саше. Он моим начальником был, – вступил в разговор парень. – Меня Игорем зовут. Игорь Смирин. Может, он вам обо мне рассказывал?
– Не тот, который вечно собачился с ним из-за дежурств в праздники? – хмыкнула, вспоминая, Татьяна.
– Было дело, и собачились. – Он виновато опустил голову. – Что теперь вспоминать-то?
– А раз вспоминать нечего, то и говорить не о чем! – вдруг вспылила она, поймав еще один
– Мы и любили, – брякнула девица, но тут же поняла, что сморозила глупость, покраснела до бровей и принялась извиняться.
– А вы вообще кто? – внезапно заинтересовалась Татьяна Суркова, которую румянец девицы очень встревожил.
Сразу вспомнила про Сашкины задержки на работе, про внезапно не вышедших на смену охранников, за которых ему то и дело приходилось работать, про Волину, которая ездит на нем, как хочет, и может посреди ночи вызвать. Про все сразу вспомнилось, про все.
– Я Ксения Минькина. Я секретарша на фирме, где работал ваш муж. Извините, нам нелегко было прийти к вам после всего…
– После чего? – тут же снова вцепилась Татьяна, и еще сильнее заныло там, где обычно пряталось у нее предчувствие – чуть ниже сердца и правее. – А ну заходите, разбираться станем.
Разговор не склеился. Минут двадцать гости мямлили, то и дело нарывались на острые вопросы Татьяны, от которых парень лишь слабо охал, а девица меняла окраску на лице, словно хамелеон. И к главной теме, которая пригнала этих двоих, они так и не осмелились подступиться. А Татьяна спинным мозгом почувствовала, что хотят они от нее, сильно хотят, только что-то все ходят вокруг да около.
– Вам не пора, молодые люди? – Татьяна кивнула в сторону часов, выдаваемых ее матерью за раритетные. – Время-то не раннее.
– Понимаете, Татьяна, дело в том, что у Александра случайно оказалась одна вещь, которую нам необходимо вернуть, – вдруг выпалила Ксения с таким лицом, будто только что с обрыва вниз шагнула.
– Какую такую вещь? Не знаю ни о какой вещи!
Начала она с возражений и неожиданно сфальшивила голосом, и гости моментально поняли, что она врет. Переглянулись, заерзали, еще минута-другая, и руки начнут потирать, стервецы.
– Вы не могли не знать, Татьяна, – уверенным тоном начала девица. – Александр все вам всегда рассказывал.
– Ты-то откуда знаешь? – оскалилась Татьяна, а внутри все сразу застонало от припозднившейся ревности.
А почему бы не с ней он задерживался – ее непутевый муженек? Почему не с этой девкой проводил вечера, обкрадывая вниманием ее, детей и их аварийную отопительную систему? Он ведь без конца врал, Сашка-то! Без конца…
– Он говорил мне, что очень любит вас и всегда с вами откровенен, – выкрутилась стриженая.
– Да как же! – ни на секунду не поверила ей Татьяна, теперь уже твердо веря в то, что у ее Сашки с этой девкой точно что-то было. – Станет он про любовь с кем попало трепаться! Трахалась с ним, сучка,
– Да что вы такое говорите, Татьяна?! Нет, это неправда! – замотала та головой, снова наливаясь свекольным румянцем.
– Неправда! – передразнила ее Татьяна и плюнула в ее сторону. – Пришла тут сочувствовать, профурсетка! Вещь он ей забыл отдать! Скажите, пожалуйста, какая она вся! Ты кто такая вообще, а?! Я вот сейчас тебе глаза-то выдеру да выкину отсюда…
– Игорь! Игорек, как он мог жить с такой дурой?! – вдруг не выдержав, проговорила Ксения. – Она же дура! Бедный, бедный Сашка…
Ох, что тут началось! Если бы не Игорь, частично взявший огонь на себя и получивший по нескольку пощечин и царапин с обеих сторон, то они точно разорвали бы друг друга в клочья. Визжали, орали, матерились, царапались, хватали за волосы, если дотягивались, когда Игорь вдруг зазевается.
О каких манерах речь, какие тут политесы, разве вспомнит кто о своем хорошем воспитании, когда две самки делят самца?! Примитивное, буйное, грязное – все наружу! Все нерастраченное каждой, все недополученное сплелось в дикий визжащий клубок. Так было, пока Игорю не надоело и он не раскидал их по разным углам комнаты.
– Вот овцы, а! – выпалил он, как только отдышался. – Хотите, чтобы соседи милицию вызвали, да?
– И пускай вызывают! – с присвистом выпалила Татьяна, прилаживая оторванный карман халата. – Скажу, что ворвались, избивают!
– Пускай вызывают, да! – с вызовом подхватила Ксения, шумно дыша. – Мне тоже есть что им сказать!
– Что?! Что ты им скажешь, подстилка?! – подвывая, перебила ее Татьяна.
– То и скажу, что ты послала мужика своего на верную смерть, дура!
– Кто?! Я послала?! – захрипела Татьяна, хватаясь за горло. – Ты сумасшедшая, да?! Как я могла знать…
– Не бреши, дура! Не бреши! Ты не могла не знать, куда он посреди ночи отправляется.
– За хлебом, – вдруг тихо отозвалась Татьяна, сворачиваясь в своем углу улиткой прямо на полу. – За хлебом он пошел.
– С портфелем?! С тем самым, на который его семья всю жизнь молилась, да?!
– Ты и это знаешь! – снова с ненавистью захныкала Татьяна. – Он все тебе рассказывал, да?
– Не все, но многое, – отозвалась Ксюша. Отрицать теперь смысла не было. – И он не мог пойти ночью за хлебом с тем самым портфелем, который…
– Да слышали уже, не повторяйся, – отмахнулась от нее Татьяна, завозилась в своем углу, присаживаясь, поправила халат, пригладила волосы. – Ну и по делу он пошел, и под машину попал, что дальше-то? С чего ты решила, что он обязательно с собой что-то понес?
– Потому что с портфелем он наверняка пошел за деньгами, – начала загибать пальцы Ксения. – Деньги должны были ему заплатить за что-то.
– Да, может, он просто на словах должен был что-то передать, овца! – выпалила Татьяна, у которой все внутри просто разрывалось, стоило только вспомнить, что девка, сидящая сейчас перед ней, спала с ее мужем. – Просто поделиться информацией должен был, и все.