Соперницы

Мэннинг Джессика

– Какая поразительная молодая особа, ты не находишь, Катон? Есть в ней что-то почти пугающее, какая-то внутренняя сила.

Катон потупил взор и не ответил хозяйке.

– Что такое, Катон, что тебя беспокоит?

– Я раньше никогда не видел ее волос, мисс.

– Красивые волосы, правда? Не стоило скрывать такую красоту от людей.

– Красноголовая негритянка всегда ведьма, мисс, – тихо ответил Катон. – В ней сила Вуду, я знаю, потому что видел такое и раньше.

– Сила Вуду? Брось, Катон, все это глупые предрассудки.

В этот момент раздался гром, и Джулия удивленно

посмотрела на небо. Еще десять минут назад оно было кристально чистым, а сейчас горизонт затягивали тучи. Вскоре небеса разверзлись, и тугие хлысты дождя начали стегать землю долгожданной влагой.

Дети сидели в клубе, с нетерпением ожидая, когда дедушка покажет им последнюю куклу. Наконец Теофил взошел на сцену, держа руку за спиной.

– Ну что, готова?

– Ну пожалуйста, дедушка, не томи нас, – сказала Флер. – Некрасиво заставлять людей ждать.

– Дедушка, дедушка, покажи, – затараторила Бланш. Денис промолчал, но по его глазам было видно, что ему тоже невтерпеж.

– Хорошо, только предупреждаю, в обморок не падать, – сказал дед с улыбкой. – Итак, я представляю вам, – он еще немного подержал паузу, затем достал из-за спины новую куклу, – привидение Пристани Магнолий!

– Ой! – отшатнулась Бланш.

– Ух ты! – воскликнул Денис. – Как оно похоже!

Флер побледнела, но ничего не сказала.

– Только договоримся так, – сказал Теофил внучатам. – Через неделю к нам в гости приедет Джулия Таффарел, постарайтесь подготовить пьесу к ее приезду, идет?

– Мы постараемся, – сказала Флер.

– Да, мы постараемся, – поддержал ее брат. – Я уже начал писать ее. Она будет называться «Путешествие в полночь».

– Дедушка, – спросила Флер задумчиво, – а Джулия станет нашей новой бабушкой?

– Не знаю, Флер. Еще слишком рано говорить об этом. Но если она вам понравится, то вполне возможно.

Денис и Флер переглянулись.

– Мы постараемся ей понравиться, дедушка, не переживай, – сказал Денис.

– Вы мои хорошие! – Теофил обнял внучат.

Марго прижалась лбом к раскаленному стеклу окна и смотрела, как струи ливня вбивают пыль в дорогу. Она не испытывала облегчения от прохлады, которую несла вода. Равно как и не испытывала облегчения от мысли, что сейчас тростник еще больше нальется сахаром, а следовательно, урожай будет богаче. Ей было на все наплевать. Марго находилась в апатии.

В дверь постучали.

– Кто там? – вяло спросила Марго, не отрывая лба от стекла.

– Валентин, мисс. Я принести вам коробка. Вы просить, я приносить. В подвала есть больше. Надо принести?

Марго открыла дверь, чтобы забрать коробки. Сегодня ее даже не раздражало то, как раб коверкал слова.

– Нет, Валентин, ты мне больше не понадобишься.

Она закрыла за рабом дверь и защелкнула щеколду. Леон и Мишель вернулись из Нового Орлеана и даже не привезли ей подарок. Она обернулась, чтобы окинуть взглядом гору коробок, которые она уже упаковала и которые ей еще предстояло упаковать, и кисло улыбнулась:

– Я такой не буду, я оставлю им много подарков.

Она подошла к пустым коробкам, села на пол и начала сортировать их, выбирая те, что годились по размеру. После того как

она подобрала несколько подходящих коробок, она подошла к своему платяному шкафу, достала первое попавшееся платье и начала рвать его на полоски. Когда с содержимым шкафа было покончено, Марго вся вспотела, но она не стала отдыхать. Оттащив рванье к кровати, она начала запихивать то, во что превратились ее наряды, в самую большую коробку.

Во время работы Марго не прекращала свой монолог:

– Так им будет легче избавиться от того, что останется от моей жизни.

Продолжая рассовывать по коробкам испорченные вещи, Марго вспомнила тот вечер, когда она подслушала разговор Леона и Мишель о ней. Она, конечно, знала, что ее никто не любит. Ведь и сама она никого не любила. Но все же чтобы ее родной племянник так ненавидел ее! Нет, об этом она даже не подозревала. Тогда она прибежала в свою комнату в слезах. Она не знала, что ей делать. Она была только уверена, что ей уже не начать жизнь заново. Она превратилась в развалину без денег и без воли к жизни. И без любви.

Но ведь так было не всегда. О нет, Марго Мартино любила когда-то. И ее любили, да еще как! Ах, ее милый Чарли Фортьер. Она взяла со столика старую миниатюру, выполненную маслом, с которой на нее смотрел симпатичный молодой человек в военной форме. Она дотронулась губами до лица на картинке. Она прижала Чарли к себе, словно он был живой. Ее единственная любовь и ее единственный любовник. Они были обручены, но так сильно любили друг друга, что еще до свадьбы уединились вдвоем и любили друг друга до утра. А наутро Чарли забрали на войну. Их свадьбе так и не суждено было состояться. Проклятая пуля из британской винтовки размозжила ему голову. Марго получала предложения и от других мужчин, но она так сильно любила Чарли, что не приняла ни одно, так и не выйдя замуж. Вот так и вышло, что она превратилась в старую деву.

– Чарли, ах, Чарли, ты всегда молодой. Если бы ты был со мной, у меня могло хватить сил бороться со старостью. Но одной мне не справиться.

Слезинка скатилась по щеке Марго, когда она снова посмотрела на портрет. Затем она завернула его в плотную ткань и положила в самую твердую коробку.

Марго уже решила, что она будет делать. Она пришла к выводу, что самоубийство для нее будет единственным правильным решением. Самим актом смерти она встанет выше неуважения и пренебрежения. Она избавит себя от унижений старости – потери самостоятельности, права на уединение и все нарастающей боли во всем теле.

Пока Леон и Мишель ездили в Новый Орлеан, она приказала отвезти ее в Саль-д'Ор, где встретилась с доктором Прадо и убедила его по большей части благодаря своему актерскому таланту дать ей две бутылки снотворного. А когда он отвернулся, чтобы записать в книгу выдачу лекарства, Марго стащила еще одну бутылочку, спрятав ее в широких рукавах платья. Две бутылки снотворного она спрятала у себя в комнате, чтобы совершить самоубийство. Третью она использовала, чтобы отдаваться во власть Морфея. Бутылка опустела уже наполовину, и Марго планировала покончить с собой, когда снотворное кончится. Она выпьет разом две бутылки и уснет навеки.