Соперник Византии
Шрифт:
Петр - худощавый, с длинными вьющимися волосами уже посеребренными сединой, с аккуратной бородкой, глядел на княгиню ласково и улыбчиво. Церемония встречи как бы не касалась его, то есть он был равнодушен к ней и, казалось, к словам, произносившимся здесь, а как только запел хор, скрывавшийся за драпировкой и прославляющий его, царь чуть ли не зазевал.
Ольга сказала подобающие слова, поднесла подарки и была приглашена на встречу с царицей. Царица принимала ее в зале, отделанном голубым с золотом. Да и сама она была одета в голубое с золотом, как бы сливалась с окружающим ее миром - воздушно-небесным и золото-земным. Придворные дамы, все в белом, но по-византийски в высоких головных уборах-прополомах, стояли по краям трона, не шевелясь, застывшие,
Княгиня Ольга обратилась к ней на греческом языке, что вызвало удивление, а потом просто восхищение:
– Я никогда не думала, что варвары знают божественный греческий язык, основателя всех языков мира, - по своей прямолинейной глупости и недальновидности с восторгом выпалила она, даже не заметив оскорбительного оттенка в своих словах.
– Я - христианка!
– парировала Ольга.
– Потому наравне с моим родным языком и другими языками знаю и язык святой церкви.
За обедом, устроенным в честь приема княгини, царица Мария так же самозабвенно расхваливала все византийское и все греческое, причем уверенно считая, что доброе, все полезное и необходимое придумали и создали греки, а другие народы просто заимствовали или крали все достижения греков. Она почти не давала говорить своему мужу, часто перебивая его, и явно пыталась показать, что главенствует в их семье. Потому, как только царица удалилась по своим надобностям, Ольга сразу решила говорить с Петром о государственных делах. Она отметила, что ей приятно было узнать, что в царстве его проживает много славян, что помнит о дружбе его отца Симеона с ее мужем Игорем и совместной борьбе против Византийской империи, о коварстве императоров, и предложила заключить ряд о дружбе и любви. Царь Петр, видимо, не ожидал такого предложения и вспыхнул, будто услышал что-то неприличное, и даже поднял руки, как бы отстраняясь.
– Что вы, что вы, regina, я дал себе слово - никаких войн, никаких противостояний друг с другом, только мир и мир со всеми странами, с которыми я граничу. Война с Византией унесла тысячи людей, поля и нивы были пусты, а жилища разорены. Я дал людям мир и спокойствие. Так что вот уже тридцать лет мы ни с кем не воюем.
– Царь Петр, вы не совсем точно поняли мое предложение, - стала пояснять Ольга.
– Я не пытаюсь заключить военный союз против кого-то. Наоборот, наши добрые отношения с соседями будут продолжаться, но мир так неустойчив, что всегда находятся правители, которые пытаются силой навязать свою волю. И вот тогда мы обязаны будем помогать друг другу.
– Нет, нет, regina. Мне не нужны никакие договоры с тех пор, как я женат на Марии. Я чувствую покровительство империи и даже получаю дань, правда, в виде ежегодных подарков царице. Меня устраивает то, что я навел порядок в стране, дал ей спокойствие и мир.
Когда вернулась царица, продолжение разговора было бессмысленным. Ольга, ссылаясь на усталость, распрощалась с царской четой и на следующий день, покинув столицу Болгарии, отправилась в дальнейший путь.
Путь лежал к Дунаю. Оттуда через Полонию, где нынче проживали угры или венгры, потом по низменности, где протекает быстрая Тисса, в Карпаты. До Дуная оставалось двое суток пути, который был так же сложен, как и предыдущая дорога, но радовала земля обильная и богатая. И дешевые продукты, которые не надо было закупать загодя, все находилось на месте и готовилось на стоянке.
Уже приближаясь к Западной Болгарии и выбравшись в просторную долину, караван русов вдруг увидел большой военный лагерь с воинами явно не болгарскими. Воевода, боярин Плесковитин, подскакал к коляске княгини и спросил:
– Сестра, впереди ромеи, что будем делать?
– Ничего. Поставь впереди знамена.
Когда они приблизились к лагерю, навстречу им примчались всадники. Тот, что был без оружия и богаче одет, слез с коня
– Друнгарий [56] Дигенис. Мы, regina rugorum, предупреждены о вашем путешествии и готовы сопровождать вас до границы.
56
Друнг - отряд пехоты в 1000-3000 человек.
– Благодарю тебя, друнгарий, - ответила княгиня, - но у меня достаточно смелых воев, и, думаю я, мы сами благополучно доберемся до реки.
– Но здесь много шаек недовольных бунтовщиков, а мы для того, чтобы не допустить их разгула.
Княгиня поняла, что царь Петр явно лгал о том, что в его царстве покой и мир. Какой же это мир, если покой охраняют византийские воины? Лукавил Петр, боясь договором с Русью прогневить византийского императора, тем более находясь под явным каблуком царицы, племянницы Константина, который, по сведениям василиков, никакого договора с русской правительницей не заключал.
– Нет, нет, - ответила княгиня, - я полагаюсь на доблесть моих воев, но еще раз благодарю за предлагаемую помощь. Просто помоги нам спокойно пройти через ваш лагерь.
Другарий махнул рукой, как бы приглашая княгиню - и, вскочив на коня, с сопровождающими понесся к лагерю.
– Отец Григорий, - обратилась княгиня к священнику, который сидел напротив нее.
– Что это значит - ромеи в центре Болгарии?
– Это скорая война, княгиня. Шишманы [57] никогда не примирятся с ромеями.
57
Шишманы - болгарские повстанцы.
Продолжая путь, Ольга думала о том, как ее встретят на берегу Дуная угры, или венгры, о которых царь Петр отзывался очень недоброжелательно, называя их варварами, даже хуже варваров, неотесанных и неуправляемых дикарей. Через два поприща ее ожидала и встреча с печенегами, вот уж действительно непредсказуемым народом, постоянно тревожащими Русь набегами, но успокаивали лишь гарантии Константина Багрянородного. А то, что ее беспокоило, было выше любого страха - война с Хазарией, которая вот-вот обострится или уже началась.
Заканчивался месяц ревун, но ни о какой осени, ни о какой смене одеяний не думала природа Придунавья. Везде было тепло и зелено. Переправа через Дунай ничего не стоила богатым строительным опытом ушкуйникам, тем более что Дунай - это не Днепр, вольный, стремительный и ревущий на перекатах. Хлопая ладонью по глади воды, ушкуйники будто гладили спокойную и родную животину, зная, что сюрпризов от нее ждать нечего. За два дня ушкуйники построили такие плоты, что любо было глядеть, как лошади вместе с повозками спокойно переправлялись на тот берег.
Когда княгиня вышла на противоположный берег, ее уже ждал человек с белыми по плечи волосами, в красном вотоле [58] с саженными жемчугами и в круглой шапке с пером. Он добродушно, даже радостно улыбался сквозь длинные седые усы. Строгий взгляд Ольги смягчился, что-то в душе у нее заколебалось при виде такой радушной встречи, а уж когда этот человек заговорил на чистейшем славянском, княгиня даже и думать перестала, что перед ней дикий угр.
– Будь здрава, княгиня Хельга! Великая княгиня, я, князь Тикшоня, рад видеть тебя и приветствовать на земле, которой владею, и, будучи из рода арпадов, храню завет нашего вождя крепить и продолжать дружбу, которую скрепили Ар-пад Великий и Хельг Вещий. Мы, мадьяры, гостеприимны и любезны, когда видим рядом своих друзей.
58
Вотол - верхняя дорожная одежда из валяного сукна.