Соперник Византии
Шрифт:
Гости все встали, выпили бокалы и подержали над головой в знак глубочайшего уважения к гостье. Когда все присели, Ольга шепнула Катице:
– У меня купец, а у тебя товар.
– А кто купец?
– Мой сын, Великий князь Руси, Святослав.
– Мы с Тикшоней подумаем и решим, - так же тихо ответила Катица.
Уже запели венгры свою боевую песню и сменили светильники, когда вошел слуга и что-то зашептал на ухо князю Тикшоне. Князь с любопытством глянул на Ольгу и спросил:
– Вы, княгиня, договаривались о встрече с печенегами? Они станом расположились на том берегу, и их гонец просит видеть вас.
Ольга кивнула и тут же поднялась. Тикшоня последовал за ней. Выйдя в светлицу, Ольга увидела двух печенегов -один
– Каган русов, - сразу заговорил на славянском пожилой печенег, видимо, толмач, - младший брат хана Ильдея привез вам приглашение в свой шатер, который расположен на той стороне реки. Мы опоздали и пришли, когда вы уже переправились.
Молодой печенег полез за пазуху и вытащил сверток, развернув и повесив его на рукав, - золотое, расшитое серебром полотно, с поклоном протянул Ольге.
– Это приветственный дар хана, - пояснил толмач.
– А почему вы такие мокрые?
– спросила Ольга.
– Мы чуть не утонули, лодка оказалась дырявой.
– А сколько лет вашему старшему брату, - обратилась Ольга к мальчику.
– Ему уже восемнадцать, он воин, - гордо ответил он.
– Князь, - обернулась Ольга к Тикшоне, - не будете вы против, если хан на время перенесет свой шатер на вашу землю?
– Нет, конечно, княгиня Прекраса.
– Мне несподручно возвращаться назад, - сказала Ольга послам, - тем более предстоит далекий и долгий путь в другую сторону. И я бы просила молодого хана Ильдея перенести свой шатер на этот берег, а средства переправы я предоставлю в обилии. И никто из вас не будет мокрым.
Ольга обернулась и приказала вызвать боярина Яна. Боярин тут же явился.
– Срочно, братец, - сказала она, - прикажи все средства переправы отправить на тот берег, обсушить и отвезти послов, а на этот берег перевезти хана со свитой. Срочно!
– Будет исполнено, сестрица.
– Я жду хана, - улыбнулась мальчику и толмачу княгиня Ольга, а Тикшоне любезно сказала:
– Князь, я устала. Мне пора отдохнуть.
Утром княгиня проснулась с головной болью. Никогда бы в другое время не покинула постель, но ныне понимала, что другого случая не предвидится и дело, которое составляло весь смысл ее безумного путешествия, рухнет. И это заставило ее подняться.
– Господи! Помоги мне, - перекрестилась она. А служанке, что уже стояла у постели, еле-еле проговорила: - Зелье. Сушицу, платан [60] и мяту заварить. И полбокала меда-сурицы [61] .
Ломило все тело, болели все косточки, и голова будто мутный надутый пузырь.
Уже издали на этом берегу Ольга увидела шатер - величавый, цветной, с реющими на ветру многочисленными лентами. У шатра встретил ее молодой хан и пригласил вовнутрь. Ольга присела на составленное из подушек возвышение, хан, скрестив ноги, напротив.
60
Платонистая стеркулия - тонизирующее, стимулирующее средство.
61
Ольга сама была неплохой врачевательницей.
– Я рад встрече с Великим каганом Руси, а меня просили называть тебя княгиней Ольгой, и лишь потому, что наш общий доброжелатель император Константин пожелал этого. Мы немного опоздали и прибыли, когда вы уже перебрались на эту сторону. Василики императора сообщили нам, что княгиня ищет дружбы с нами в деле борьбы с хазарами. Это не только приемлемо для нас, но и желательно из-за нашей ненависти к ним.
Переводил уже знакомый Ольге толмач, медленно, с большими паузами. Он, видимо, подыскивал соответствующие слова в более мягкой форме, ибо по
– Хазары ненавистны мне прежде потому, что когда мы проиграли сражение и мой отец попал в плен, а мы предлагали за него выкуп, они разрубили его тело на части и бросили собакам на съедение, а голову насадили на кол и так держали до тех пор, пока вороны не склевали. Я, хан Ильдей, сын своего отца, обязан отомстить за него и готов в союзе с русами идти на них войной и хоть сейчас поставить в седло четыре тысячи воинов.
– Хан, - спокойно сказала Ольга, - война дело не женское. Я передам ваше предложение своему сыну, Великому князю Святославу и думаю, что он примет его. Я каждый день жду нападения Хазарии и каждый день боюсь этого. Но война может начаться в любое время. Потому прошу тебя, хан, принять от меня этот скромный дар, - она вытащила из рукава большой золотой перстень с красным рубином и передала хану, - это знамение нашей дружбы, такой же перстень есть и у моего сына. Если человек покажет его тебе, значит, мой сын зовет тебя. А теперь мне пора. Я плохо себя чувствую, а впереди еще долгий путь.
Боярин Ян, что присутствовал при встрече, подал ей руку, и они вышли из шатра.
Зелье подействовало только на какое-то время. После встречи с ханом она почувствовала себя совершенно разбитой и опустошенной, а намеченный на завтра отъезд просто пугал ее. Пугала затяжная болезнь, перевал через Карпаты, приближающая зима, стужа, донимали вопросы: как там, как сын? Начала ли войну Хазария? Она поняла, что это путешествие подорвало ее здоровье. А если она вовсе не поднимется?
Ольга прошла в свою комнату, отпустила сопровождающих, попросила зажечь светильники, потому что в глазах стало мутно, вначале села на кровать, потом пересела в кресло, глянула на висящее на стене распятие и подошла к нему. Осенила себя крестом и встала на колени.
– Господи, - взмолилась она, - будь милосерден! Научи и дай мне силы завершить задуманное и вернуться домой. А если суждено мне явиться перед твоим престолом, то не суди меня как язычницу [62] , а суди как христианку, светом любви твоей озаренную. Матерь Божия! Заступись! Ведь, как вещал апостол Иаков, «.. .что пользы, братия мои, если кто говорит, что он имеет веру, а дел не имеет? Ибо тело без духа мертво, так и вера без дел мертва!» А я вершу дела богоугодные: землю сбираю воедино и охранить ее хочу. Церкви строю и строить буду, куда нога моя ступит. В Выбутах и Бутиной веси поставила церкви во имя Покрова Богородицы. Матерь Божия, протяни длани свои на Русь и сделай домом своим! В граде Плискове, что заложила, поднимется церковь во имя Пресвятой, Животворной и Неразделенной Троицы Отца и Сына и св. Духа, - она шептала, кланялась, не взирая на распятие.
– Но не все сделала, как того хотела. Вразуми и наставь на путь истинный. Не дай умереть не завершив должное. Ты слышишь меня, Господи?
62
Мстя за зверское убийство мужа Игоря (его привязали к двум опущенным деревьям и разорвали тело князя), язычница Ольга приказала сжечь город Искоростень и убить на тризне пять тысяч древлян.
Проделав несколько глубоких поклонов с касанием пола челом, она вдруг увидела, что рядом с распятием на выбеленной стене появляются черты, будто кто-то за спиной, будто изограф Стоивор набрасывает линии платья, а потом и облик женщины, которая отделяется от стены, становится живой и осязаемой. Она протягивает и кладет руку на голову Ольги, как делал это патриарх в храме Святой Софии, и она чувствует прикосновение этой руки. И вдруг свет озаряет комнату, пронизывает не только чело, но и всю ее. Ольга зажмуривает глаза от нестерпимого света, но даже через сомкнутые веки свет озаряет ее изнутри.