Соперник Византии
Шрифт:
3. На Волге
В поле еще лежал снег, в лесах даже глубокий. Но с крыш стучала капель. Лед на реке стал трескаться и крошиться, а лодии спешно смолились и сталкивались с берега в воду. А спустя несколько дней целая флотилия из двухсот ключей, так называлось судно с тридцатью воями, уже двинулась вверх по Днепру с выходом на Десну вместо предполагаемого похода на Дон, к Саркелу. Уходило все войско, кроме дружины Свенельда. Она оставалась в Киеве на тот случай, если хазары или печенеги, узнав об отсутствии Святослава с войском, попытаются напасть на Киев. Почему Святослав не послушался опытного Свенельда, ведь поход на юг, в донские степи, сразу прикрывал столицу?
Откуда у русских такое широкое, неординарное, пространственное мышление - ставить перед собой самые трудные, казалось бы, невыполнимые задачи, преодолевать невероятные трудности, в которых можно увязнуть, погубить задуманное дело и все же завершить его, несмотря на большие потери? Что в этом русском человеке заложено такое, что чем сложнее дело, тем упорнее и настырнее становится он? Откуда эта удаль, упорство и даже самопожертвование? Это загадка для всего остального мира, кроме человека, познавшего и воспитанного славянской общиной и в русском духе. И таким вырос Святослав, сын полунорвежки и полуславянки, став обладателем и носителем чисто русской души.
Ну, казалось бы, степь, раздольная и безграничная, в которой сталкивались кочующие племена, для некоторых народов стала на многие века средой обитания, житницей, родной землей и домом, где рождались поколения за поколениями, приобретая бесценный опыт кочевой жизни, - но только не для русичей. Лишь водная стихия стала их местом освоения, судьбы и поклонения, откуда и придуманные ими средства передвижения, которые позволяли познавать окружающий мир и осваивать новые земли. Вот такая планида, вот такой народ.
Святослав долго обдумывал свой поход в Хазарию. И уже на совете он знал, каким будет этот поход. Асмуд одобрил его решение и даже согласился выполнить сложное поручение, что и стоило ему жизни. Теперь все решал Святослав, все подчинялись его воле, его распоряжениям. Выбранный им путь похода был сложен: из Днепра в Донец, потом многокилометровый волок до Оки, там выход к Волге и уж дальше вниз до Итиля. Святослав считал, что этот поход не сложнее того, который проделали русичи на Кавказ: по Днепру в Русское море, через Керченский пролив в Азовское, потом на Дон, с Дона волоком до великой реки и, наконец, в Хазарское море. Этот путь занимал у них все летние месяцы, а зиму они проводили на юге в разбое и наживе. Но из последнего похода не вернулся никто.
Именно хазары уничтожили всех воев, когда они расположились на отдых близ Итиля. Думая о походе, Святослав учитывал время продвижения войска до Волги - именно это он считал главным, а все остальное следствием: и удар по Итилю, и по всем главным центрам Хазарии. Рассматривая записи и рисунки Асмуда, он поражался точности и конкретности, в которых учитель отмечал не только маршрут, но и, казалось, незначительные детали похода: болота, мелкие реки, спуски и подъемы, родники и ежедневную погоду. Когда в конце июля войско Святослава наконец прибыло на Оку, ладожан там не было, они застряли где-то на втором волоке, а без хорошо подготовленного войска, каким были ладожане,
Ладожане пришли на Оку только в начале месяца ревуна [74] , когда водоемы уже покрывались ночной стеклянной корочкой. Это была радостная и в то же время грустная встреча. Поход на Итиль откладывался до весны следующего года, и войско должно было стоять на Оке всю зиму. Продуктов катастрофически не хватало и хватить не могло на зиму, потому как небольшое городище вятичей не способно было прокормить почти двадцатитысячное войско. А пока не замерзли реки, конница и около двухсот лодий двинулись в сторону буртасов.
74
Ревун - октябрь.
Святослав уже находился в лодии, ему надо было осмотреть место впадения Оки в Волгу, как на берегу появился всадник на белой лошади с черными чулками. Он бросил поводья сопровождавшему и по спущенной доске поднялся в лодию. Глубоко поклонился Святославу и молвил:
– Князь, твой стременной явился служить тебе Явью и Правью.
Это был лучший подарок, какого бы желал князь в это суетное предбоевое время. Он обнял стременного и повел к корме. Заскрипели уключины. В сумерках уже лодии вошли в Волгу. Укутавшись меховым плащом, Манфред, казалось, смотрела вдаль и улыбалась. Князь часто отвлекался по делам, но вот приблизился к Манфред и вздохнул:
– Ну, кажется, все. Пора и повечерять. Ты что улыбаешься?
– Смотри, видишь звездочку?
– Где?
– Святослав посмотрел вверх, в темное свинцовое небо.
– Не в небо, - сказала Манфред, - а на голову чудища.
Святослав глянул на нос лодии, где на голове между рогами или ушами дракона сверкал красно-голубой огонек размером с дирхем.
– Это светлячок, - сказал Святослав.
– Светлячки уже спят, - ответила Манфред, - ты все забыл, это моя сестра-звездочка, подарок Тиу. Когда дочь моя болела и очень капризничала, Тиу принес волшебную шкатулку, как откроешь, раздается музыка. Сказал мне, что она из Египта. Ты знаешь такую страну?
– Да. Мне о ней рассказывал Асмуд. Он погиб.
– Знаю. Купец из Киева мне сказал.
Они какое-то время помолчали, вспоминая и жалея о нем.
– А Тиу все еще бродит по свету?
– А как же, - ответила Манфред, - он ведь бессмертный.
– Дочку-то как прозвала?
– Как же она может прозываться, - улыбнулась Манфред,
– Святославна!
Святослав задумался, потом обнял Манфред.
– Ей уже небось года два? Не пора ли тебе с ней перебраться в Киев?
– Нет, - резко ответила Манфред, - это дочь моя, и жить она будет со мной. У тебя уже есть два сына, так что дочь моя, - повторила она.
– Как пожелаешь. Я ведь тебе и дочке тоже приготовил подарок. Вернемся, и ты получишь его. А сейчас пойдем вечерять.
Куда бы ни хотели причалить лодии, всюду их встречали тучи стрел буртасов, предупрежденных князем Святославом. И все же нашлась лагуна с песчаным берегом и не такими крутыми берегами, где остановилась дружина Святослава. До берега было расстояние более полета стрелы, и Святослав приказал лодиям бросить якоря в ожидании конницы. Только через два часа появилась конница, которая прошла по всему берегу, оставляя сотни трупов стрелков, и только тогда дружина высадилась на берег и пошла в глубь страны. Горела земля буртасов.