Соперники

Ким Нора

«И для тебя тоже, — мысленно сказала себе Джилли, сворачивая на свою улочку в тихом районе Кэйп-Код. — Для тебя он тоже — самый подходящий». Она глубоко вздохнула. Что делать… Эти выходные она посвятит разработке плана, как убедить Мэтта возобновить их отношения. Вряд ли это потребует больших усилий: кажется, во вторник эта мысль весьма его привлекала. Мысль о том, что когда-нибудь этим отношениям придет конец, причиняла Джилли боль. Но страдать без него было неизмеримо больнее.

Джилли рассеянно оглядела свою тихую улочку, уже усыпанную мигающими огоньками гирлянд, и вспомнила,

что завтра сочельник. Снег, выпавший в прошлые выходные, еще не успел растаять, и белое одеяло, укрывшее лужайки перед домами, напомнило Джилли о том, как они с Мэттом играли в снежки. Предавшись этим воспоминаниям, она не сразу сообразила, чья черная машина припаркована перед ее домом. Ее сердце пропустило удар — а потом забилось как бешеное.

Джилли остановилась, чувствуя, что она снова тает, как снег под колесами «лексуса». Почти немедленно открылась передняя левая дверца, и на тротуар выбрался Мэтт. При свете рождественской иллюминации Джилли разглядела его темное шерстяное пальто, клетчатый шотландский шарф. Одну руку Мэтт прятал в кармане, в другой держал коробку, завернутую в упаковочную бумагу. Потрясающий красавец — и здесь, рядом с ней!

Неимоверным усилием воли Джилли удержала на лице спокойное выражение.

— Ух ты, какой сюрприз.

— Надеюсь, приятный.

Джилли наклонила голову:

— А это уже смотря зачем ты здесь.

Мэтт переступил с ноги на ногу и поежился:

— Если ты пустишь меня в дом, я с удовольствием все тебе расскажу.

Джилли колебалась, и Мэтт добавил:

— Сегодня мороз, а я забыл перчатки.

«Рассеянный ты мой, опять перчатки забыл», — с нежностью подумала Джилли. И тут же вспомнила, как они целовались, лежа в сугробе.

— Откуда ты узнал, где я живу?

— Я бы рад сказать, что я, как Шерлок Холмс, провел длинное расследование, но… Я просто заглянул в ваш телефонный справочник.

— Понятно. Значит, никакой мистики. И давно ты меня ждешь?

— С час где-то.

— А откуда ты узнал, что я сегодня буду ночевать дома?

Глаза Мэтта блеснули.

— Я не знал, — ответил он. — Я просто на это надеялся.

Наверняка Мэтт слышит, как стучит ее сердце, подумала Джилли. И по клочьям пара, срывающимся с ее губ, нетрудно догадаться, что она весьма взволнована. С трудом оторвав взгляд от Мэтта, Джилли кивнула в сторону своего крыльца.

— Ладно, пойдем, пока ты не превратился в снеговика.

Улыбка осветила лицо Мэтта, и он последовал за ней.

Через минуту они уже оба оказались в довольно тесной прихожей. Джилли повернула выключатель, и в углу загорелась небольшая елочка.

Мэтт, борясь с желанием обнять Джилли, огляделся по сторонам. Жилье, хоть и простое, было оформлено со вкусом: светлые стены, мягкий диван, журнальный столик с прозрачной столешницей, на которой лежала гора журналов, в углу телевизор и музыкальный центр. На стене несколько фото: Джилли с симпатичной женщиной и улыбающимся мужчиной. Судя по сходству, с родителями. Квартира была как сама Джилли — чистая, уютная, теплая и очень привлекательная. В глубине Мэтт заметил небольшую кухню, отделенную от жилой части столом.

— Очень милое местечко, — произнес

Мэтт, надеясь, что в голосе его не слышится волнения.

— Спасибо. Здесь вообще хорошо жить, а мне повезло, я успела купить дом, пока цены не взлетели до небес. — Джилли приняла у Мэтта пальто и повесила его в шкафчик за дверью. — Только скучновато бывает одной.

— Это точно, — ответил Мэтт, не сводя глаз с лица и губ Джилли, — одиночество поганая штука.

Джилли сглотнула. Закрыв шкафчик, она спросила, указывая на коробку, которую Мэтт держал в руке:

— А это что такое?

— Скоро узнаешь.

— Ну что ж, чувствуй себя как дома. — И Джилли взмахом руки пригласила Мэтта присесть на диван. — Выпьешь что-нибудь?

Мэтт покачал головой:

— Нет, спасибо.

Джилли присела на диван, явно подавая Мэтту пример. Мэтт опустился на мягкие подушки в метре от нее и поставил коробку на пол. Джилли бросила взгляд на часы, и сердце у Мэтта заныло.

— Я тебе помешал?

— Нет. Просто удивилась, как ты успел сюда раньше меня. Ведь сегодня пятница, везде пробки, к тому же все торопятся сделать покупки к Рождеству.

— Я рано уехал из офиса. Как только переговорил с Адамом.

Джилли вздохнула:

— Хороша эта Кэрол Вебер, ничего не скажешь…

— Поскольку я уже один раз оказался жертвой такой женщины, то не особенно удивился. Мерзость та еще.

Мэтт взял руку Джилли в свои. Глаза Джилли сделались как два блюдца, но она ничего не сказала и не выдернула руку. Прикосновение к ее нежной коже едва не заставило Мэтта отказаться от заранее обдуманного плана и просто сжать ее в объятьях и задушить поцелуями.

— Должен сказать тебе одну вещь, Джилли. В «Шато-Фонтен» мне иногда казалось, что ты готова выкинуть трюк на манер этой… Вебер. Но теперь… я хочу, чтобы ты знала: мне стыдно за эти мысли, и я прошу у тебя прощения за них.

Джилли приподняла бровь:

— То есть ты думал, что я пущу в ход не только свои мозги, но и свое тело?

— Да, ты права. Но очень скоро я понял, что чертовски ошибся в тебе. Я вообще много понял за тот уик-энд. Рассказать тебе?

Мэтт ощутил, как ускорился пульс под нежной теплой кожей на запястье Джилли: слава богу, не так-то уж она и спокойна.

— Расскажи.

— Я понял, что, когда впервые увидел тебя, придя в «Максимум», ты мне сразу понравилась — такая талантливая, красивая. Но я не пожелал признаться в этом даже самому себе, зарыл это чувство поглубже. И стал думать о тебе как о Ледяной Принцессе, враге номер один, главном конкуренте и все прочее в том же роде.

Мэтт покачал головой, сетуя на собственную глупость.

— И вот в прошлые выходные я понял, насколько ошибался. В рекламном бизнесе что не акула — то гадюка, а ты заставила меня вспомнить, что бывают порядочные люди и честная игра. — Мэтт погладил тыльную сторону ладони Джилли. — А еще я понял, что у тебя самая чудесная улыбка из всех, какие я видел. Я понял, что снова могу смеяться и верить людям. Я понял, что женщина, с которой я работаю, наделена не только мозгами и красотой, но и чувством юмора, и меткой рукой. И что кожа у нее — самая нежная на всем свете.