Сопка голубого сна

Неверли Игорь

— Странно... Что же было дальше, господин Шулимов?

— Я наклонился над шурфом Николая, и тогда в меня выстрелили сзади, с этого гольца, из-за кустов, вон, видите? Но расстояние было большое, убийца не рассчитал, а может, просто не знал, на какое расстояние бьет двустволка, потому что это была двустволка Николая, которая лежала рядом с шурфом, во всяком случае, у пули уже не хватало пробивной силы, она пробила только этот ремень.

Он снял широкий кожаный ремень, достал из кармана пулю, извлеченную из

тела Бронислава, и примерил к дырке в ремне.

— Вот она... Сидит как влитая.

Исправник взял ремень, пулю, проверил. Все точно. Он вытер платком вспотевший лоб.

— В общем, да... Но этого никто не видел. Ремень всегда прострелить можно.

— Зачем?

— Чтобы сказать, что ружье было в руках у другого.

— Это мне не нужно. Й так все ясно.— Он вошел в палатку и принес двустволку Николая.— Посмотрите на приклад, весь в крови. Потому что я в ответ на его пулю выстрелил из винчестера и попал ему в руку, а тогда он бросил ружье, побежал со своим дружком, сел на коня и ускакал. Окровавленную двустволку я нашел рядом с кустами.

— А это точно двустволка Николая Чутких? — засомневался исправник.

— Точно, могу подтвердить, — вмешался Бронислав.— Я два года с ним вместе промышлял пушнину и знаю.

— А вы кто такой? — с раздражением спросил исправник.

— Он мой работник,— сказал Зотов.— Всегда сопровождает меня в дальних походах.

— В каком качестве?

— В качестве личной охраны.

Зотов достал бумажник, застегнул, сказал Брониславу:

— Попадешь, все твое будет! — и подкинул вверх.

Бронислав выстрелил, бумажник дернулся, и, описав дугу, упал рядом с казаками и рабочими исправника.

Один из рабочих подбежал и принес бумажник Зотову. Тот показал его исправнику.

— Смотрите, он попал не в плоскость, а в корешок, толщиной в палец!

Затем протянул бумажник Брониславу:

— Бери. Я сказал: попадешь — он твой.

— Премного благодарен вашей милости,— сказал Бронислав, кланяясь, как пристало слуге.

— Ну, мне пора, я ведь к бурятам еду, там дело серьезное, а сюда просто по пути заглянул. По правде сказать, Бурлаку я не очень верю.

— А может, все-таки выкопаем тело? — предложил Зотов.— Это много времени не займет, а для того, чтобы определить, проломили ли человеку череп или застрелили, врачом быть не надо.

— Нет, санитарные правила запрещают,— ответил исправник, снова вытирая пот со лба.— Но убийц Николая мы найдем, не сомневайтесь.

— Не в убийце дело,— сказал Зотов.— Мы уже выяснили, что им был Степан Бурлак. Дело в сообщниках.

— Что вы имеете в виду? — встрепенулся исправник.

— Я говорю о тайных сообщниках убийцы. О тех, кто его сюда послал.

— Неужели такие имеются?

— Вне всякого сомнения.

— Почему вы так думаете?

— Если бы Бурлак действовал в одиночку,

он бы, убив Николая и потеряв при этом руку, скрыл все дело и молчал. А он пожаловался. Причем наврал бестолково, не заботясь о правдоподобии. Был уверен, что ему все сойдет с рук.

— Неужели? Это очень интересно... Ну, будьте здоровы !

— Счастливого пути к бурятам.

Они смотрели, как он удаляется и подходит к ожидавшим его спутникам.

— Он даже вашу фамилию не спросил,— сказал Брониславу Зотов.

— А куда делся его коллега?

— Как увидел Зотова, так сразу драпанул.

— Не Гораздов ли это, часом? Кто знает в лицо Гораздова?

Никто не знал.

Кавалькада начала удаляться от палатки, где обменивались впечатлениями оставшиеся:

— Ну, я не завидую исправнику. Проделать такой путь и вернуться в Иркутск не солоно хлебавши, с пустыми руками!

— Если его сегодня кондрашка не хватит, то он будет пить мертвую!

Они зашли в палатку.

Бронислав достал из кармана бумажник и протянул Зотову. Тот отмахнулся:

— Нет, нет, я ведь вам его подарил!

— Это было в шутку, ведь я изображал вашего слугу.

— Бронислав Эдвардович, прошу вас, примите его на память о нашей победе над Долгошеиным.

— Ни в коем случае.

— Ну ладно, я найду способ вас отблагодарить,— Зотов взял бумажник.— По правде сказать, я рад, что он остается у меня. Смогу рассказывать, как вы его прострелили, показывая отверстие от пули, иначе никто не поверит.

Он спрятал бумажник в боковой карман своего летнего кителя.

— Вот что, господа, мы одержали над Долгошеиным крупную победу. Как только спадет жара, у нас состоится маленький банкет по случаю основания нового золотого прииска «Синица». Рабочий день сегодня только до обеда, в обед Мельгунов выдаст всем тройной «крючок»... Завтра с утра все принимаются за работу, а мы с вами возвращаемся в «Самородок» за машинами и людьми.

Зотов спрятал в портфель показания Шулима. В кабинет врывался шум динамо-машины, запущенной после ремонта. Молодые березки, посаженные под окнами, качались, отбрасывая ажурную тень на лица Шулима и Бронислава.

— Этот наглец Долгошеин был уверен, что у нас полиции все дозволено. Даже не потрудился логически обосновать ложные обвинения... Теперь ему воздастся сполна. Я очень уважал покойного Николая Савельича.

Он положил портфель и достал чековую книжку.

— Выписать два чека?

— Да, для нас с женой пятьдесят тысяч на мое имя, а второй чек, двадцать пять тысяч, на предъявителя.

Зотов писал. Любочкин приоткрыл дверь, заглянул и тихо закрыл ее снова.

— Вот, пожалуйста,— Зотов протянул чеки.— Можно вас спросить, господин Шулимов, что вы намерены делать с этими деньгами? У вас уже есть какие-нибудь планы?