Сопротивление большевизму 1917 — 1918 гг. (Ввоспоминания участников событий и боев в Петрограде, Москве, Оренбурге, Ярославле, Крыму, Северном Кавказе, Урале, Средней Азии.)

Коллектив авторов

Сдавшихся на Комендантской горе старотитаровцев «товарищи» пересортировали и человек 400 угнали в Темрюк, где они просидели в местной тюрьме 2 1/2 месяца, до освобождения западной Кубани от большевиков. Всех казаков из ближайших станиц было в темрюкской тюрьме до 800 человек. Пришлые банды не раз пытались переколоть арестованных, но их яростно отстаивали темрючане, часть которых составила охранные роты. Большинство населения защищало арестованных из боязни расправы со стороны казаков, прихода которых ожидали каждый день. Население антибольшевистское защищало их по понятным причинам. Когда в тылу города появились часта отряда Покровского, идущие после взятия Славянской на Новороссийск, и пришел

час «товарищам» драпать из Темрюка, то тюрьма охранялась ротами из буржуазного элемента. Кроме того, тюрьму окружало пролетарское население обоего пола и разного возраста и ему с трудом удалось отстоять казаков от истребления уходившими бандами. Немалую роль в спасении казаков сыграл местный купец, по происхождению еврей, Левкович — солдат мирного времени, мобилизованный во время мировой войны.

Банды успели улизнуть из Темрюка раньше, чем туда подошел Уманский полк из отряда генерала Покровского.

* * *

Так протекал на Кубани маленький эпизод в истории большой Гражданской войны. Не будет преувеличенным сказать, что этот эпизод сыграл большую роль в развитии первоначальных успехов Добровольческой армии при движении ее на Кубань.

Восстание на Тамани происходило в то время, когда она находилась в пределах Дона и была в зачаточном состоянии. О восстании на Тамани она узнала из советских радиопередач, что, очевидно, имело для нее моральное значение, говорившее о назревшей почве для похода на Кубань.

Как следствие восстания казаков на Тамани, была оккупация ее немцами, которые закрепили Таманский фронт против большевиков. Наличие этого фронта отвлекало значительные силы большевиков. Возможно, что то же обстоятельство дало возможность Добровольческой армии пополнить свои ряды за счет казаков, укрывавшихся от мобилизации их красными против немцев. Можно думать, что и стойкость большевиков, действовавших против войск Доброармии, была бы иная, если бы они не оглядывались на немцев, боясь их наступления со стороны Таманского полуострова и учитывая ту трепку, которую немцы дали товарищам на Тамани, особенно в районе станицы Голубицкой и под Темрюком, где убитых насчитывались сотни.

Во время наступления Доброармии на Кубань ее правое крыло под командою генерала Покровского Таманский полуостров подкрепил высадкою в Ачуеве хорошо сформированной батареи. Вместе с нею было доставлено 1200 винтовок, 8 пулеметов и свыше 100 ящиков с патронами и снарядами. В то время все это имело больше значение для отряда Покровского, фактически полувооруженного. От станицы Славянской и до Новороссийска эта батарея участвовала во всех боях. Впоследствии она была названа 1–й Кубанской батареею. Из Тамани же был высажен в Приморско–Ахтарской конный дивизион под командою полковника Белого. Он в Новороссийске вошел в состав войск Покровского и из своих рядов пополнил Кубанский гвардейский дивизион.

Образование Таманского фронта спасло тысячи жизней казачьих и «буржуйских» ближайших к полуострову станиц и городов Темрюка и Анапы, т. к. местные большевики, ожидая наступление немцев, воздерживались от «углубления».

Во время наступления Доброармии на Кубань из черноморских портов Новороссийска, Сочи и других на пароходах и баркасах массами убегали комиссары, матросы и всякий другой преступный революционный сброд, направлявшийся в Крым. На море часть этих беглецов вылавливалась немцами и направлялась на Тамань «для фильтрации». В результате этого число «углубителей» уменьшилось на несколько сот человек. В числе их находилось немало «красы и гордости революции», и между ними с миноносцев «Керчь» и «Феодосия», на которых, главным образом, истреблялись матросами офицеры Черноморского флота, вплоть до сжигания их в топках миноносцев.

Восстание

на Тамани было одним из первых восстаний на Руси, причем возникло оно не под влиянием отдельных лиц, а в рядовой массе казачества, что лишний раз подчеркнуло народный характер его. Такие народные восстания имели место во многих местах России, особенно на Украине, но нигде народ не мог дать должный отпор разнузданной черни, руководимой всякими шарлатанами и проходимцами.

Только казаки, как народ храбрый, организованный, дисциплинированный и психологически обособленный, восставшие на территории всех 11 войск, смогли бороться, вместе с лучшею частью сынов нашего Отечества, в течение нескольких лет, вести неравную борьбу с нынешними поработителями нашей Родины.

Заслуги таманских казаков в Белом движении — факт неоспоримый и должен бы представить одну из страниц истории борьбы с большевиками. Но к сожалению, он остался в тени и известен только оставшимся в живых, там, «за чертополохом», и живым участникам Таманского восстания в эмиграции.

В то время в лесах и горах Кубани находились и другие повстанческие отряды, находившиеся в несравненно лучших географических условиях, чем восставшие казаки на Кубани. Заслуги этих отрядов иногда заключались только в отсиживании в лесных и горных трущобах. Таманцам же отсиживаться было негде — кругом вода.

О большинстве этих отрядов шумели, писали в газетах, докладывали в Раде, часто раздували подвиги их, участников награждали, давали чины. И в то же время подвиги восставших таманцев были «аннулированы непризнанием «Таманской армии» главным командованием. Оно не поинтересовалось, какие жертвы понесли и какие подвиги свершили таманцы; оно не учло того, что Таманский фронт приковал к себе до 50 орудий и до 20 тысяч бойцов Красной армии. Оно видело только «тяжелый грех» таманцев, впустивших к себе немцев, но оно упустило из виду, что немцев таманцы впустили тогда, когда о существовании Доброармии не знали не только на Тамани, но и вообще на западе Кубанского края.

По взятии Екатеринодара и очистке Западной Кубани от большевистских банд в Темрюк прибыл от командования генерал Карцев. Немцы на Таманский полуостров его не пустили и лишь разрешили перейти под Темрюком Кубань, к выстроившимся в ожидании его казакам.

Генерал поздоровался с казаками, но не сказал им «спасибо», а только сквозь слезы произнес: «Ах, дети, дети! Зачем вы впустили немцев? Ну да Бог вас простит».

Казаки в то время были скромные, невзыскательные и не избалованные наградами. Главною наградою для них было «спасибо за службу». Казаки радовались приезду своего старого казака–генерала, а тут такой финал… «От так! И за службу не поблагодарыв!»

Отсутствие «спасибо» и упрек за немцев были для казаков горькою обидою.

Какое дело казаку до политики! Когда дом горит, берут крайнее ведро. Тем более, что дом горел не только свой, а всероссийский.

Кроме вины таманцев за союз с немцами, была другая причина непризнания Таманской армии и ее заслуг.

Во время пребывания немцев на Тамани туда стали просачиваться из районов занятых большевиками и из Крыма офицеры, но не для того, чтобы вместе с немцами сражаться против большевиков. Там образовалась группа «немецкой ориентации», возглавляемая кубанцами полковником Ипполитом Камянским, есаулом Горпищенко и подъесаулом И. Борчевским. Эта группа объявила себя «Кубанским правительством». Она выпустила дерзкую прокламацию против Кубанского атамана и Кубанского правительства, а также против Добровольческой армии, с призывом к населению Кубани не подчиняться им. Прокламация эта была составлена от имени населения полуострова, ничего общего не имевшего с этою группою. Она разбрасывалась немцами с аэропланов за пределами полуострова.