Сопротивление большевизму 1917 — 1918 гг. (Ввоспоминания участников событий и боев в Петрограде, Москве, Оренбурге, Ярославле, Крыму, Северном Кавказе, Урале, Средней Азии.)

Коллектив авторов

Должен признаться с горечью, что офицеры, жившие в немалом количестве в Т.-Х.-Шуре, Петровске и Дербенте, все местные уроженцы, не откликнулись на призыв князя Тарковского, и можно перечислить по пальцам всех тех, кто пошел с нами против большевиков. Офицеры–туземцы дали большой процент явки, за исключением 2 — 3 явно перешедших на сторону большевиков. Считаю своим долгом привести имена тех, кто пошел с нами. Многих из них уже нет в живых, а кого я забыл перечислить, то пусть простят мне и напомнят.

Итак, во главе стоял полковник князь Нух Бек Шамхал Тарковский. Его помощником и начальником штаба был полковник Росул Бек Коитбеков. Адъютантом был капитан Белевского пехотного полка Нажмуддин Коркмасов, только что вернувшийся из германского плена. Командиром 1–го формируемого батальона имени Имама Шамиля был полковник Мусалаев–старший, 2–го батальона — полковник Гаджиев (офицер Сибирского полка). Почти все офицеры Дагестанских полков остались на местах и вошли в состав нового полка. До этого 2–м полком временно

командовал полковник А. Гольдгар [276] (офицер Туземной дивизии, перешедший из Черниговского гусарского полка). Командиром нового Дагестанского конного полка был назначен полковник Нахибашев Алтай, коренной офицер. Формированием артиллерии ведал генерал Эрдман, [277] бывший командир батареи 53–й артиллерийской бригады, стоявшей до войны в Т.-Х.-Шуре. Первым взводом горных орудий командовал автор этого очерка. Всеми старыми орудиями, привезенными из крепости Хунзах, и созданием из них батарей ведал полковник Дрындин, [278] старый артиллерист из Петровска. Полковник Ржевуцкий, [279] бывший командир батареи 52–й артиллерийской бригады, хотя и не командовал ничем, но с начала и до конца был с нами и делил наши успехи и неудачи. Из русских офицеров помню полковника Зоммера [280] (Дагестанского пехотного полка), ротмистра Матегорина, [281] терского казака и жандармского офицера, капитана Кузнецова (брат автора), капитана Пионтека, поручика Ржевуцкого (сын полковника Р.), Садомцева, Алексеева, Лапина, Бруна, Поцверова, Крянева, Джафарова, Генинга и Крыжановского. Про последнего, из-за его молодости, говорили, что в офицеры его произвела его мама, так как он не успел кончить реальное училище, куда-то съездил и вернулся в форме офицера Польского легиона.

276

Гольдгаар Александр Августинович. Полковник 17–го гусарского полка и Туземной конной дивизии. В начале 1918 г. врид командира 2–го Дагестанского конного полка в Дагестанской армии. С апреля 1918 г. в Грузии.

277

Эрдман Павел Николаевич, р. в 1873 г. Офицер с 1894 г. Генерал–майор. В начале 1918 г. командующий артиллерией Дагестанской армии, с осени 1918 г. командир 21–й артиллерийской бригады Вооруженных сил Юга России, в сентябре 1919 г. командир 3–го дивизиона 8–й артиллерийской бригады. В Русской Армии командир тяжелого артиллерийского дивизиона до эвакуации Крыма. Галлиполиец. На 18 декабря 1920 г. командир 5–го артиллерийского дивизиона. В апреле 1922 г. в Болгарии. Осенью 1925 г. в составе 5–го артдивизиона в Югославии.

278

Дрындин Павел Владимирович. Полковник артиллерии. В начале 1918 г. в артиллерии Дагестанской армии. Расстрелян большевиками в 1920 г. в Петровске.

279

Ржевуцкий Степан Андреевич. Полковник, командир батареи 52–й артиллерийской бригады. Георгиевский кавалер. В начале 1918 г. в Дагестанской армии, затем во ВСЮР и Русской Армии; с 27 июня 1919 г. в резерве чинов при штабе Главнокомандующего ВСЮР, с 12 сентября 1919 г. командир 2–го дивизиона 8–й артиллерийской бригады, с 15 октября 1919 г. командир Отдельного тяжелого гаубичного тракторного дивизиона. В эмиграции в Югославии, 1 июля 1921 г. — 21 апреля 1928 г. служащий Крымского кадетского корпуса, затем в Польше. Умер до 1959 г.

280

Зоммер Леонид Евграфович, р. в 1864 г., в службе с 1882 г., офицером с 1884 г.

281

Ротмистр Матегорин затем воевал в Вооруженных силах Юга России; умер в эмиграции в США около 1959 г.

Обиднее всего было неодобрительное отношение генерала Мищенко, жившего в Шуре на своей даче, к нашей акции (он и полковник Ржевуцкий женаты на родных сестрах). Генерал Мищенко до последнего момента верил в преданность русского солдата и его уважение к офицеру, за что и погиб. Об этом будет сказано позже.

Главными политическими противниками, скрывавшимися в горах и около Шуры, были инженер Махач Дагадаев, социалист, перешедший к большевикам, и Джелаледдин Коркмасов, социалист давней марки, со стажем, побывавший за границей и входивший в областной комитет, учрежденный Временным правительством, и состоящий из большевиков (однофамилец вышеназванного капитана Коркмасова. — Б. К.). Кроме них, деятельным врагом был молодой студент Буйнакский, убитый впоследствии и в честь которого большевики переименовали город Т.-Х.-Шуру в Буйнакск.

В один прекрасный день, в марте месяце, наш отряд двинулся

и сразу занял город Петровск. Совдеп бежал в Астрахань, пользуясь стоящими наготове судами. Дербент был также очищен бронепоездом капитана Бржезинского. Отряд наш стал приводить город к обороне. На горке у собора были поставлены орудия старого образца для отражения могущего быть с моря десанта. Севернее станция Шамхал также была в наших руках, а южнее — постоянное наблюдение за разъездом Уйташ.

Тяжелые дни выпали на долю офицеров, днем и ночью офицерские патрули циркулировали непрерывно по городу, прекращая грабежи нашего добровольного войска. Толпы горцев с хуржинами (мешками) бродили по городу, стараясь поживиться чем-нибудь. Служба неслась кое-как, и к роковому дню половина нашего войска разошлась по домам.

Настал и этот «роковой день». Еще раньше, до нашего наступления, проходили эшелоны с Кавказского фронта, но после разбора железной дороги чеченцами части уже плыли морем. Таким образом, прошла почти вся 39–я пехотная дивизия, и из Баку к нам шла Туркестанская стрелковая бригада. Все они стремились в богатую Ставропольскую губернию отдохнуть там и двинуться потом дальше по домам. Все эти части после революции удержали всех своих офицеров и, будучи боеспособными, могли свободно пройти через нас. Но они все были большевистски настроены и, выбросив нас из Петровска, насадили бы опять совдеп. Становилось ясным, что нам абсолютно было не по силам воспрепятствовать их высадке. К тому же в это время две боевые канонерки Каспийской флотилии «Каре» и «Ардаган» были на стороне Бакинского совдепа и состязаться нам с ними было немыслимо.

В этот памятный день в море появилась многочисленная флотилия и, простоявши долго на горизонте, начала подплывать к полустанку Уйташ (южнее Петровска). Появились и обе канонерки и сразу открыли огонь по городу, обстреливая доминирующую Соборную горку. Канонерки были вне досягаемости нашего огня, и наши старые орудия, стрелявшие лишь для поднятия духа, принуждены были вскоре замолчать. Взвод горных орудий был двинут на южную окраину города и занял позицию в виноградниках для отражения десанта со стороны Уйташ. Но это не помешало первым эшелонам большевиков высадиться со своей артиллерией и при первых же шрапнелях с их стороны наши части (милиция) начали отходить. Конечно Дагестанский полк доблестно держался насколько мог, но горцы, не привыкшие и не умеющие драться в поле в пешем строю, не могли противостоять регулярной пехоте. Несмотря на доблестную поддержку небольшого отряда капитана Бржезинского, спешившегося с бронепоезда и примкнувшего к нам, все покатилось назад в горы.

Надо сказать, что всем частям, уходящим с Кавказского фронта, внушалось большевиками, что все горцы Кавказа против них, называя их общим именем «татарва», путая с татарами Азербайджана, которые действительно не пропускали эшелоны и имели в Закавказье даже большие бои с ними.

Наша остановка произошла в селении Кумтор–Кале (20 верст). Противник, заняв город и отбросив нас, не стал нами заниматься и, установив снова совдеп в Петровске, двинулся дальше на север походным порядком.

Отряд наш быстро таял. В Шуре настроение городских властей и населения было не в нашу пользу. Все ждали карательного отряда из Астрахани.

* * *

Наступила Пасха, но никто не думал о праздниках. Князь Тарковский, видя, что первая фаза борьбы нами проиграна, решил распустить отряд и уйти в горы, держа связь между собой. Защитой и базой в горах могли быть только крепости, где и решено было ждать появления Добровольческой армии, но о ней пока не было никаких сведений. Сам Тарковский перевел семью свою из аула Коронай в Чечню, под защиту своего старого друга Меджида (аул Ножай–Юрт). Мы же, небольшая группа русских офицеров, приняли предложение Кайтмаса Алиханова идти в крепость Хунзах. Теперь и выяснилось, кто действительно хотел до конца бороться против большевиков.

Накануне Пасхи, на рассвете, взвод горных орудий 1909 года (всю ночь приводили в порядок материальную часть и упряжь) выступил с 15 офицерами, имея во главе генерала Эрдмана. Вот имена ушедших в горы и бросивших свои семьи: генерал Эрдман, полковник Ржевуцкий, капитан Кузнецов 1–й, капитан Кузнецов 2–й, капитан Пионтек, ротмистр Матегорин, поручик Садомцев, полковник Зоммер, капитан Алексеев, полковник Дрындин, поручик Ржевуцкий, прапорщик Крыжановский, австрийский лейтенант Роготынский и еще два офицера (не помню фамилий). Вел нас тот же Алиханов со своими неутомимыми сыновьями, которые заботились о ночлеге и продовольствии.

Проходя мимо дома–дачи генерала Мищенко [282] (1/2 версты от Шуры), отряд остановился, и полковник Ржевуцкий (его родственник) пошел попрощаться с генералом. Еще раз он стал уговаривать генерала идти с нами в горы и переждать там события. Выйдя к нам в своей излюбленной тужурке серо–синего цвета, какую носил Государь Император, генерал Мищенко в свою очередь стал нас уговаривать не уходить и упрекать за союз с горцами, говоря: «Что плохого могут сделать мне русские солдаты? От кого вы бежите, от русского солдата?»

282

Имеется в виду генерал от артиллерии Павел Иванович Мищенко, р. в 1853 г., в службе с 1869 г., офицером с 1871 г.