Сопротивление
Шрифт:
Он прошептал над моим ухом:
— Когда ты перестанешь притворяться королевой драмы, Фиона? Я устал от этого. И мне не нравится беспорядок.
Была лишь единственная фраза, которую я могла произнести:
— Да, пап.
— Мы поняли друг друга?
— Да.
— Ты возьмёшь свою жизнь под контроль?
— Да.
— Хорошо, потому что если нет, то это сделаю я. И тебе это не понравится.
Я не могла находиться ни в общей комнате, ни во дворике, ни в саду. Не могла слышать разговоры. Мои родители сбили меня с толку. Я ушла после разговора с ними с вопросом о том, что, мать твою,
«Тебя контролирует твоя киска. А тот, кто контролирует твою киску, контролирует и тебя».
Потолок моей серо-белой комнаты затягивался унылой тенью, которая ползла к открытому окну. Меня касался слабый ветерок, но это всё равно не успокаивало, и я хлопнула ладонями по подоконнику.
«Я сама контролирую свою киску».
Дикон в костюме, и он улыбался мне, смотря на моё лицо, когда я была голой и привязанной к крюкам на стене. Он не поверил мне. И был прав. В борьбе за жизнь моя киска всегда побеждала.
«Я буду контролировать её, котёнок. И ты скажешь «пожалуйста», — он коснулся хлыстом моих губ, и я сомкнула их на его кожаном кончике. — Всего лишь три дня. Ты смиришься с этим, или это то, что ты получишь».
Мой взгляд блуждал по его прекрасному лицу, но это было запрещено. Я должна была смотреть исключительно в пол в знак моего подчинения. Он замахнулся хлыстом и ударил меня им по лицу. Боль отдалась глубоко во мне, увлажняя мои складки.
«Это для того, чтобы я смог удерживать тебя в доме».
В его словах не было жестокости или какой-либо подобной эмоции. Второй удар пришёлся по моей груди.
«Это за то, что посмела посмотреть мне в глаза».
Удары так и сыпались на мой живот, бёдра и тазовые кости, а после неожиданный шлепок кожаной плети опустился на мой клитор. Я заскрежетала зубами. Мне нельзя было кричать.
«Мне нужно всего лишь три дня контроля».
Я вспомнила раны, которые он оставлял после себя. Вспомнила то, как они жгли, пока он отвязывал меня и клал на кровать, развернув лицом вниз, чтобы раны смогли тереться о матрас, когда Дикон будет трахать меня. Вспомнила, как меня сокрушил оргазм, а раны кровоточили следующие три дня, послужив напоминанием о том, как сильно я кончила тогда и как без него не могла совладать со своей киской.
«Ты сможешь касаться себя, когда захочешь, но это всё».
Его ухмылка была похожа на ухмылку Сатаны. Я не видела в этом ничего смешного. Я была так возбуждена. Я не касалась себя ради того, чтобы получить удовольствие даже тогда, когда он мучил меня, давая мне один-единственный выход.
Я лежала на кровати в Вестонвуде, думая о нём, и эти мысли создавали такое чувство, словно на мой клитор положили кусочек раскалённого мрамора. Я скрестила ноги под одеялом и слушала звуки дождя, барабанящего каплями по листве деревьев. Снова и снова прокручивала воспоминание. Боль в моём теле, капельки пота, которые скатывались в раны, когда я танцевала в клубе «Дэбни» хрен знает с кем. Руки Эрла впивались в них, когда он трахал меня сзади. Я сосала киску его подруги Тэмми, и привкус кокаина обжигал мой язык. Знаю, Дикон накажет меня, когда я вернусь.
Мастер вернулся домой через три дня, а жёсткость его ударов не имела равных, но я наслаждалась каждым из них. Он тянул и выкручивал
До. Сих. Пор.
Я сжала бёдра, слегка вильнув ими. Пройдёт вечность, прежде чем я кончу, но мне было некуда спешить. Я открыла рот, почувствовав, как горели мои бёдра, как пульсация отдавалась между моих ног. Сначала меня окутало облегчение… Радость… И лишь потом освобождение.
ГЛАВА 10.
Ланч.
Такое чувство, что меня пытались раскормить как поросёнка перед забоем для Пасхального празднования. Сегодня день азиатской кухни. Суп с клёцками, жареный рис, бифштекс по-корейски и ещё какая-то зелёная хрень с листочками, название которой я не смогла вспомнить.
— Этот соевый соус почти не содержит натрия, — сказала Карен со своего места напротив меня. Она была поглощена журналом, пока её суп остывал. — Кажется, они поняли, что тебе дают столько таблеток, что этот натрий скоро начнёт влиять на давление.
Она полила свой рис соевым соусом. Её волосы были скручены в нелепый пучок, а на длинной шее виднелось бордово-синее пятно.
— Не хочешь прикрыть засос? — я вытянула шею, попытавшись рассмотреть пятно поближе.
На её лице появился шок, и она попыталась посмотреть на свою шею, как будто это было возможно.
— Прямо возле тебя лежит зеркало, — предложила я.
— Нет. Всё в порядке, — она скрыла засос под волосами, распустив их.
Увидев, как её волосы обрамляли лицо и как Карен задрала руки вверх, я поняла, насколько худой она была. Карен ковыряла вилкой свою еду и посматривала на Марка, санитара с кольцом в носу, который походил на панка. Я заметила его татуировку, тянувшуюся от затылка вниз под его рубашку. Он посмотрел на неё и сделал движение пальцами, показав, что ему нужно идти. Карен махнула вилкой. По тому, как она её держала, я поняла, что девушка не съела ни крошки. Это было видно из-за того, как она ковырялась в еде.
— Мне жаль, что я не попала на похороны Аманды, — произнесла она. — Многие пошли. Сестра была там, и Таня. Она тоже решила пойти. Говорила, что в этот день шёл дождь. Как в кино, — Карен закатила глаза.
— Всё в порядке. Ничего сверхъестественного не случилось. Знаешь, её гроб ведь был закрыт из-за происшествия. Она не встала как зомби, — я подняла руки вверх, спародировав походку зомби, потому что это было лучше, чем тот факт, что мне на самом деле было наплевать. Ведь так?
— Я слышала о поминках после похорон, — сказала Карен.
— Да, — я откашлялась. — Вау. Прошло уже немало дней. Это было лучшее, что мы могли дать ей, — мне было не по себе, когда я клала в рот свою еду, особенно, когда передо мной сидела девушка с ярко выраженной анорексией, но мне очень хотелось есть.
— Лимузины выстроились в ряд на холме перед кладбищем. Чёрт, там было столько кокаина.
Я перестала жевать и оттолкнула свой поднос. Кокаин был проблемой. В тот момент Дикона не волновало то, что у меня было несколько партнёров. Он переживал о том, что не знал их. Переживал, что они были наркоманами с Манди Стрит, где мы хотели иметь своё тихое и безупречное место. Нервничал из-за того, что они были под его крышей. Он не стал бы меня связывать, пока не вывел бы всю дрянь из моего организма, да и ещё некоторое время после этого тоже не прикоснулся бы ко мне. Та неделя превратилась в пытку. Смерть Аманды тяжёлым бременем упала на мои плечи, но Дикон пытался привить мне способность адаптироваться.