Сопротивляйся мне
Шрифт:
Я беспомощно смотрю на бабушку, а та кивает и улыбается. Ей не терпится обсудить со мной эту новость. А я делаю вдох-выдох. Надо дышать, что бы ни случилось. Надо сопротивляться.
Глава 4
Мой отец меня продал. В двадцать первом веке, в правовом государстве. И никто ему за это ничего не сделал. И не сделает.
Он обо всем договорился. Дал слово. Пообещал.
Артём Гловач дал слово! Господи!
Такова моя реальность. Конец едва начавшейся жизни. Моей жизни. Новая галактика,
Боже мой, боже мой.
А ведь одно время я даже чувствовала себя свободной и значимой. Пока жила и училась в Москве. Недолго, к сожалению, ведь образование мне закончить, судя по всему, не позволят. Билеты взяты на среду. Папа явно торопится.
— Наконец-то тебя, горемычную, снимут с моей шеи, — поздравила меня так Виолетта Степановна, едва отец закончил разговор. — А то глаз да глаз был. Боялась не уследить. Москва — огромный, совершенно неподходящий для молоденькой девочки город. Надо было учить тебя в столице нашей республики. Благо, что твой отец меня послушал. Наконец-то.
Я сдержаться в ответ не смогла! По квартире заметалась. Руки стала заламывать. Сердце вдруг заколотилось сильно, гулко. Осознание обрушилось. Значение папиных слов. В голове единственная мысль крутилась: как же так? Как же так-то?
Потом я звонить бросилась. Маме, следом Тарасу. Прямо при Виолетте Степановне. Мама не ответила. Тарас, слава богу, в самолете уже летел, с выключенным мобильным. А то бы натворили делов.
Телефон вибрирует. Мама.
— Мама, мамочка, что происходит?
— Папа звонил?
— Звонил! Это правда?
— Лика, дочка, не нервничай, — говорит мама почти нежно, с улыбкой. — Всё действительно произошло спонтанно. Отец ездил в соседний город, они с Дымарскими встретились. Владимир твои фотографии видел, с конкурса. Вот и порешили сразу. К чему тянуть? Ты не бойся, они хорошая семья. Богатая. А насчет образования не переживай. С твоим зрением лучше от компьютера подальше держаться, — кажется, мама заранее заготовила эти нелепые аргументы.
Дымарский-старший — папин друг еще со школы. У него два сына — Владимир и Сергей. Мы дружили семьями, потом они переехали. Давным-давно. В последний раз мы виделись на юбилее отца десять лет назад, когда они прилетали всей семьей. Я о них не вспоминала вплоть до сегодняшнего дня.
И фамилия такая неприятная. За четыре года отношений я успела привыкнуть к фамилии Тараса — Орлов. Красивая, гордая. Лика Орлова.
— Почему меня даже не спросили? — бунтую я. — Так ведь не делается. Если я не хочу? Не готова? Если у меня другие планы! — Понимаю, что любые возмущения будут выглядеть странно и надуманно. Потому что вся ситуация странная и неадекватная. — Разве Владимир не должен был сначала спросить у меня? А потом уже идти к моему отцу.
— Спросит. Не в Москву же ему лететь для этого? Владимир как раз вступает в новую должность на юге, у него дел по горло. Вот прилетишь, и мы все вместе поужинаем. Вы еще раз познакомитесь, и он официально попросит твоей руки. — Мама
Понимаю, что они уже всё решили. И помолвка будет носить скорее формальный характер. Но… ведь дело касается моей жизни! Я делаю отчаянный рывок и начинаю тараторить. Долго, много, обо всем вместе.
— Всё к лучшему, — говорит мама с той же наклеенной многолетним опытом терпения нежной улыбкой на рот. Кажется, Саша права. Мои отказы больше похожи на кокетство. — Вот увидишь, что к лучшему. Что тебя ждало в нашей деревне? Такая же жизнь, как у меня. Если не хуже. А тут в город поедешь. На юг! Море — рядом. Горы — тоже. Рай!
— Мам, — я делаю паузу и говорю значительно тише. Это очень важно в моем случае, и я не имею права игнорировать эту тему. — А он знает о… моем статусе?
Невольно запинаюсь.
Уверена, Виолетта Степановна подслушивает, и я специально не уточняю, что именно имею в виду. Не хочу, чтобы она знала. Никто не должен, кроме родителей и Тараса. На сто процентов я доверяю только им.
— Отец всё уладил, — обнадеживает мама. — Даже не беспокойся по этому поводу.
— Он знает и всё равно берет меня в жены? — в моем голосе проскальзывают стальные нотки, которые меня саму пугают. Обычно они мне не свойственны.
— Я же сказала, Лика, что отец всё уладил, — мягко продавливает мама.
Минут двадцать мы говорим о том о сем. Я задаю вопросы, дабы выяснить, насколько всё серьезно. Если есть хоть крошечный, малюсенький шанс избежать вынужденного брака, я им воспользуюсь. Но мама отвечает категорично — и дату уже назначили, и ресторан забронировали. Вот мне только забыли сообщить. Сегодня папа вдруг вспомнил, что без меня свадьба не состоится, и решил позвонить. Для него этот брак очень важен, он слово дал. А мой отец слово никогда не нарушает, он человек чести. Как он сам о себе говорит постоянно, особенно когда выпьет.
— За тобой Костя заедет, вместе полетите. Он поможет с чемоданами, — говорит мама в конце.
Костя — это мой старший брат, он тоже в Москве живет. Его, как можно догадаться, жениться никто не заставляет.
Время тянется медленно. Всё как в учебнике по физике — вблизи черной дыры время сходит с ума. Вот и мое сошло. А может, и я сама. В какой-то момент я не выдерживаю, хватаю трубку и вновь набираю номер Любимой Маринки. Абонент всё еще недоступен. Мне просто нужно услышать голос Тараса. Спросить, как у него дела. Он всегда смешит меня, успокаивает.
Боже! Нельзя! Тарас — горячий парень, рванет еще к отцу разбираться. И что тогда? Прокурор за свою дочь голову оторвет. Тарасу так точно! Еще и мастерскую его отца прикроет. «При желании закрыть можно хоть кого», — папины пьяные шутки иногда вовсе не шутки, если уж совсем честно.
Оставляю телефон на столе и иду в ванную умыться. А когда вытираю лицо полотенцем, квартиру пронзает мелодия звонка. Тарас перезванивает?
Не знаю, чего я хочу. Чтобы он, едва с самолета, рванул обратно в Москву, и мы бы сбежали. Или чтобы сотворил чудо и переубедил моего отца. Чтобы… просто заверил, что все будет хорошо. В любом случае я несусь в комнату и хватаю трубку.