Сопроводитель
Шрифт:
Машину я повел за город — там покой, тишина, природа способствует общению. В городе разговор у нас вряд ли состоялся бы — Водолаз сотоварищи, чего доброго, разорутся, что их похищают. И, самое интересное, закон за них заступится — потому что мы с Генахой, если и знали за ними какие-то грешки, подтвердить свои знания ничем не могли. Зато сами оказались бы по уши в дерьме. Малоприятная перспектива. Поэтому я, как светлой памяти дедушка Ленин, пошел другим путем.
Генаха, видимо, ход моих мыслей понимал прекрасно. Хотя, может, просто во всем решил положиться на мой гениальный ум. Я его за это не осуждал, на его месте я и сам бы так поступил. В любом случае, за все
В лесу мы вытащили оклемавшуюся, хотя еще и не вполне, троицу из машины. Вернее, они вышли сами, стоило нам наставить на них пистолеты. Покорные, как мышки, когда их, уже дохлых, кушает кошка.
Удаляться от машины мы не стали. Я загнал ее в такие дебри, куда только грибники да насильники время от времени забирались. Но ни тех, ни других бояться не стоило — нам они были не соперники. Калибр мелковат.
— Ну что, братки? — спросил я, когда они выстроились перед «Мерседесом», как футболисты перед воротами, в который назначили штрафной. — Говорить будем? Я вам, в общем, сразу обещаю: говорить вы все равно будете, хоть дуйтесь, хоть пыжтесь, хоть кипятком писайтесь. У нас тут закон — тайга, порешим, и ни один лесник ни одной статьи за это не пришьет.
— Чем ты этого гада на свою сторону переманил? — хмуро поинтересовался Водолаз.
Я не успел ответить. Генаха, чувствительная душа, сделал несколько быстрых движений в сторону оскорбителя и в красивом жесте выкинул вперед правую ногу. У него это хорошо получалось. Как-то по пьянке даже хвастался, что в детстве балетом занимался, «Лебединое озеро» изучал. Наврал, конечно. Какой может быть балет, когда папа дальнобойщик, а мамы совсем нету? Впрочем, все равно — Водолаз клацнул зубами и послушно отлетел к машине.
— Я тебе, коню, пасть под удила порву, добазаришься, — добавил Генаха на словах. Ну, настоящий кавалерист, о чем спор.
— Ты поднимайся, поднимайся, — посоветовал я дулом пистолета Водолазу, который, привалившись к колесу, вытирал кровь с разбитого рта и разглядывал то ее, то нас. Причем с одинаковым выражением на лице — брезгливым и предостерегающим. — Сегодня сыро, геморрой, все такое.
Он понял меня. Он был не враг своему здоровью, а потому поднялся на ноги.
— Генаха не гад, — просветил я. — Он мой коллега в течение девяти с лишним лет и очень хороший друг. Просто ты этого не знал, когда его нанимал. Он, кстати, тоже не знал, против кого его нанимают. Поэтому согласился. А если бы знал, то еще тогда тебе, коню, пасть под удила порвал бы. Я прав, Генаха? — тот кивнул, и я продолжил: — Ну, натурально. А когда мы встретились, то, естественно, решили тебя объединенными усилиями отыметь. Как считаешь, у нас это получилось?
— Вполне, — Водолаз согласился, причем без проблем. Он сам умел писать неплохие сценарии для этой жизни, а потому мог оценить то, что предлагалось ею самой или другими. Но в данный момент я не собирался уподобляться ему и пересказывать всю свою жизнь от альфы до омеги, как делал он в моей ванной. Его это расслабило и сгубило всю идею, которая так хорошо, помнится, начала воплощаться в жизнь. Я немножко умнее русской народной поговорки и иногда учусь на ошибках других людей. У меня и без того шишек достаточно. Так что развивать тему дальше я не стал.
Но ее развил сам Водолаз, презрительно скрививший губы и поинтересовавшийся:
— И что? Ты нас сейчас перестреляешь?
— Не сейчас, — возразил я. — С чего ты взял, что сейчас? У меня к вам еще небольшая кучка вопросов имеется. И вообще, почему ты решил,
— А ты хочешь сказать, что отпустишь? — он криво усмехнулся.
— Ну, это ты зря — за идиота меня держать. Миша Мешковский, если и ударяется головой, то выбирает место и время, поэтому его умственные способности не страдают. Я вас, конечно, не отпущу — мне моя жизнь дорога, как память, а у вас в руках, попадись я вам снова, враз обесценится. Но и убивать мне никакого резона нет. Я же не первобытнообщинный. Я человек компьютерного века. Мне лишней крови не нужно — опять же, руки отмывать, мыло тратить. Я вас к Пипусу отвезу, — все трое разом, как по команде, вздрогнули, но я сделал вид, что не заметил этого. — Кстати, о деньгах, Водолаз. За тобой должок, ты помнишь? — Он сделал круглые глаза, но я прочистил его память: — Три тысячи задатка, когда я согласился искать Сутягина. И еще семь — по удачном окончании поисков. Я поиски завершил удачно, адвоката нашел. Я не виноват, что этот портной, — я кивнул на мумифицированного, — успел его шильцем продырявить. Так что с тебя десять штук баксов, как договаривались.
— Десять-то десять, — криво усмехнулся Водолаз. — Только как я тебе их отдам, если ты отвезешь нас к Крейцеру? При себе у меня таких денег нет. А у вас? — он повернулся к своим дружкам, но те синхронно покачали головами, и крепыш удовлетворенно завершил мысль: — Вот, видишь, у них тоже нет. А вот если бы ты нас отпустил, то мы б тебе завтра честно-благородно все отдали.
— Карман заштопай, — посоветовал я. — Распахнул — трусы видать. Я же сказал, что еще не идиот.
— Ну, тогда меня одного отпусти, — попробовал зайти с другого боку Водолаз. — А Пупсика и Ходока в залог оставь. Они же мои друзья, я их не могу подвести.
— Размечтался, одноглазый, — кивнул я. — Знаю я, как ты своих друзей подвести не можешь. Видел давеча в коноваловском замке.
— Так он, сука, решил с Пипусом мировую подписать! Через меня!.. А ты что — и там был? — до него тоже, кажется, дошло не сразу. Я не одинок.
— Ты мне лапшу на уши не складывай, — я начал сердиться. — Где я был и где я не был — это мое личное, сугубо интимное дело. Есть с собой чековая книжка? — Водолаз попытался отмолчаться, но жутко покраснел, и я понял, что есть. — Ну, так доставай ее и выписывай мне чек. Все должно быть по-честному.
Он пошел пятнами, — белое на красном, так интересно, — но книжку все-таки достал и чек выписал. Долго возился, пару листов измарал, но в итоге все получилось. Я подошел к нему, вырвал листок из дрожащих пальцев — жадный какой, подумать только! — и вернулся. В спину мне прилетел вопрос:
— Так ты был в генеральском особняке?
— Еще и как был, — я кивнул. — И своими глазами видел, как через двадцать минут туда милиция нагрянула. И повязала всех еще живых. Незабываемое зрелище. Вот ты и скажи, кто мог так быстро навести милицию, кроме тебя?
— Ну, допустим… — он нагло и криво усмехнулся, хотя пятна жадности все еще гуляли по его физиономии. Но это было последнее, что он успел сделать в жизни: стоявший справа Пупсик зашелся медвежьим рыком и, обхватив горло Водолаза своей огромной ручищей, — пропустив под подбородком, — взял его на бедро, подержал и смачно, с оттяжкой, тряхнул тело. Раздался хруст, и Водолаз закончил счет мгновений своей грешной жизни. Причина — перелом шейных позвонков. Наверное, он даже не почувствовал боли. Но мне-то все равно стало обидно — у меня еще оставался один вопрос, на который я рассчитывал получить от него обстоятельный ответ. Только звезды выступили против.