Соразмерный образ мой
Шрифт:
Изобретение интернета позволило Мартину отгородиться от внешнего мира. Точнее, интернет позволил ему свести внешний мир до уровня вспомогательной системы, подчиненной его собственному миру, который пышным цветом расцвел у него в квартире.
Мартин не ожидал, что Марика от него уйдет. Почти двадцать пять лет она безропотно мирилась с его ритуалами, неукоснительно выполняла все более строгие требования. Он не мог взять в толк, что на нее накатило. «Ты превратился в упрямого зверька, — выговаривала она ему. — Живешь, как бурундук, как земляная белка: никуда не выходишь, сидишь день и ночь в норе и вылизываешь себе одно место. Я не могу видеть закупоренные окна, не хочу при входе в собственную квартиру опускать сумку себе на ноги». Этот разговор велся на кухне. Окна, наглухо завешенные газетами, были тщательно заклеены скотчем; и он, и она сидели в носках, поверх которых
Она оставила ему в морозильнике двухнедельный запас еды, распечатала список необходимых сайтов и телефонных номеров. Из универсама «Сейнсбери» ему теперь привозили продукты и моющие средства. «Маркс энд Спенсер» поставлял носки и брюки. Роберт по его просьбе отправлял письма и выносил мусор.
В общем и целом, жизнь налаживалась. Можно было никому не угождать, кроме самого себя. Он невыносимо скучал по Марике, но теперь, по крайней мере, никто не сверлил его осуждающим взглядом, не охал и не вздыхал по любому поводу, не закатывал глаза в ответ на требование выйти из комнаты и снова войти, только с другой ноги. Марика была бы вне себя, если бы он при ней заказал на одном непроверенном сайте пять тысяч пар хирургических перчаток из латекса. Заодно он прикупил и аппарат для измерения кровяного давления, и противогаз, и армейский камуфляжный комбинезон, незаменимый, как говорилось на том же сайте, в случае химической атаки.
Иногда подворачивались и весьма выгодные сделки. Еще на одном сайте он заказал четыре пятидесятилитровые канистры отбеливателя. В тот раз к нему в дверь постучался Роберт.
— Мартин, там тебя спрашивает какой-то тип — привез море отбеливателя. Говорит, именно столько ты заказал, и требует расписаться в получении. Как по-твоему, это не опасно — держать в доме такое количество отбеливателя? На канистрах всякие грозные значки: дымящиеся ладони, меры предосторожности. Ты уверен, что это хорошая идея?
Мартин был уверен, что идея блестящая: отбеливатель имеет свойство очень быстро заканчиваться. Роберту, правда, он этого не сказал, а лишь пообещал проявлять крайнюю осторожность и попросил затащить канистры в кухню.
Чем глубже Мартин погружался в виртуальный мир, тем отчетливее понимал, что за деньги ему принесут под дверь все, что угодно. Пицца, сигареты, пиво, яйца «Счастливая несушка», газета «Гардиан», почтовые марки, электрические лампочки, молоко — все это и многое другое доставлялось по первому требованию. Он заказывал десятки книг через «Амазон», и очень скоро нераспакованные стопки перегородили всю прихожую. В прежние времена Мартин любил рыться в картографическом магазине «Стэнфордз» на Лонг-Эйкр и теперь едва не запрыгал от радости, узнав, что у этого магазина есть свой сайт. В его квартиру потоком хлынули карты и атласы, а также путеводители по незнакомым странам. Мартин настолько воодушевился, что заказал всю печатную продукцию, имеющую отношение к Амстердаму, и оклеил стены туалета картами этого города. На них он проложил маршруты, которыми, по его мнению, ходила Марика. Сам того не зная, он по наитию совершенно точно определил, что живет она в районе Йордан. Составив для нее распорядок дня, он приохотился сопровождать ее во время велосипедных прогулок по набережным каналов, а потом заходил с нею вместе в овощные лавки и покупал ее любимые экзотические овощи, хотя сам их в рот не брал. Фенхель, иерусалимские артишоки, цикорий. По его убеждению, это были несъедобные растения. В рацион Мартина входили чай, тосты, яйца, эскалопы, картофель, пиво, карри, рис и пицца. Особое пристрастие он питал к пудингу. Но в его воображении Марика бродила по уличным рынкам Амстердама и загружала корзину своего велосипеда фрезиями и брюссельской капустой. Ему вспоминались прогулки, которые они с Марикой совершали не одно десятилетие тому назад, изумительными весенними вечерами, когда их роман был в самом разгаре — даже Амстердам, казалось, умолкал, а всплески весел и крики чаек вновь и вновь отражались звукозаписью прошлого от выстроившихся вдоль канала домов семнадцатого века. У себя в спальне Мартин то и дело останавливался перед картой и нажимал указательным пальцем на ту точку, где находилась радиостанция — нынешнее место работы Марики. Закрыв глаза, он молча, одними губами повторял ее имя — ровно сто раз. Таким
Посреди домашнего бедлама сохранялся небольшой островок, подвластный здравому смыслу, — письменный стол Мартина. На него не распространялись ритуалы и принуждения; если Мартина во время работы одолевала навязчивая идея, он вскакивал из-за стола и выносил ее из кабинета. Нет, конечно, перед началом и после окончания работы соблюдался ритуал протирки, но в остальном письменный стол был оазисом спокойствия. Компьютер служил исключительно для дела, электронная почта — для переписки с редакторами и корректорами. Помимо составления кроссвордов Мартин еще выполнял переводы с редких древних языков на всевозможные современные. Он был членом одного интернет-форума, где специалисты со всех концов земного шара вели дискуссии о достоинствах различных текстов и забавлялись тем, что высмеивали труды переводчиков, не принадлежащих к их форуму.
Впрочем, теперь интернет все чаще вторгался в пределы этого заповедного кабинетного острова, и Мартин ловил себя на том, что отслеживает на «Е-Bay» аукционы по продаже аквариумных фильтров и каждые десять минут залезает на «Амазон», чтобы проверить, как расходятся его сборники кроссвордов. Номера позиций удручали: то 673082, то 822457. Один-единственный раз его последний сборник поднялся до строчки 9326. Это были именины сердца; перед отходом ко сну Мартин решил еще разок зайти на сайт — и увидел номер 787333.
Притом что Мартин без труда находил «Young Girls Hot to Meet You!!!», а также «Big Busted!?! S*xy Moms» и массу иных возможностей утолить свою похоть и чужую алчность, ему так и не удалось разыскать во Всемирной паутине Марику. Он раз за разом гуглил ее имя, но она принадлежала к тем уникальным, неуловимым натурам, которые обитают исключительно в реальном мире. Марика нигде не публиковалась, не получала премий, засекретила свой номер телефона и никогда не появлялась в чатах или на форумах. Казалось бы, у нее на рабочем месте должна быть электронная почта, но в справочнике радиостанции ее имя отсутствовало. Если верить интернету, Марики не существовало в природе.
Месяц за месяцем исчезали без следа, и Мартин уже стал сомневаться, была ли вообще такая женщина — Марика, которая с ним жила, целовалась и декламировала голландские стихи про наступление весны. Месяц за месяцем он корпел над своими кроссвордами и переводами, до крови оттирал руки, считал, проверял — и ругал себя за то, что без конца моется, считает и проверяет. Он готовил в микроволновке замороженные полуфабрикаты, все на один вкус, и поглощал их на кухне, читая за едой. Сам стирал свои вещи, и они ветшали от избытка отбеливателя. Бывало, он слышал погоду: ливень, дождь со снегом, ветер, а то и гром. Изредка у него возникал вопрос: а что будет, если взять да остановить все часы? Виртуальный мир существовал вне времени, и Мартин считал, что в принципе можно обходиться без привязки к световому дню. От этой мысли ему становилось грустно. Без Марики он превратился в электронный почтовый ящик.
Каждую ночь, лежа в их супружеской постели, Мартин грезил о спящей Марике. С возрастом она немного раздалась, и он полюбил ощущать рядом с собой ее мягкость, теплую полноту и каждую выпуклость. Иногда она тихонько всхрапывала во сне, и теперь Мартин в темноте явственно слышал, как из неведомой амстердамской спальни к нему плывет ее посапывание. Он снова и снова твердил ее имя, пока оно, превратившись в бессмысленное сочетание звуков — ма-РИИ-ка, ма-РИИ-ка, — не вписывалось новой вокабулой в словарь одиночества. В его воображении Марика всегда пребывала в одиночестве. Он и мысли не допускал, что она могла найти кого-то другого. Даже вопросом таким не задавался. Без того, чтобы представить ее всю целиком — зарывшееся в подушку лицо, холмики ягодиц под одеялом, — Мартин не мог заснуть. А заснув, то и дело просыпался от слез.
С каждой уходящей ночью ему становилось все труднее рисовать себе внешность Марики. В смятении он прикнопил к стенам квартиры десятки фотографий. Почему-то от этого стало только хуже. Реальные воспоминания начали вытесняться образами; его вторая половина, женщина из плоти и крови, превращалась в палитру красок на плотных бумажных прямоугольниках. Да и палитра эта со временем выцветала — ему ли не видеть. И протирать не было смысла. Марика растворялась в отбеливателе памяти. Чем больше усилий прилагал он к тому, чтобы ее удержать, тем быстрее она таяла.