Сорок имен скорби
Шрифт:
— Эй, куда это ты? — окликнул его Маклеод. — Я еще не закончил жаловаться. Я даже толком и не начал.
Кэтрин Кардинал прошла по вестибюлю навстречу мужу, вытянув вперед руки. Волосы у нее были еще влажные после душа. Она крепко обняла его, и Кардинал вдохнул запах знакомого шампуня.
— Ну, как моя девочка? — спрашивал он тихо. — Как моя девочка?
Они снова сели на диван на веранде. Кэтрин было заметно лучше, и перед Кардиналом замаячил проблеск надежды. Она смотрела ему в глаза, и рука ее лишь время от времени нервно двигалась — ничего общего с прежним лихорадочным кружением. Она открыла рот, чтобы
— Я думала, ты уже подаешь заявление на развод.
Кардинал покачал головой и улыбнулся:
— Ты от меня так легко не отделаешься.
— Ну-ну. Если не сейчас, так в следующий раз или позже. Самое ужасное, что ни единая живая душа в мире не станет тебя за это винить.
— Никуда я не уйду, Кэтрин. Не думай об этом.
— Келли теперь может сама о себе позаботиться, и она ничуточки не будет тебя осуждать, если ты меня бросишь. Ты же знаешь — не будет. Даже я не буду тебя осуждать.
— Перестань, пожалуйста. Я же сказал, что не брошу тебя.
— Может, тебе надо закрутить с кем-нибудь. Наверняка ты по работе встречаешься с массой молодых женщин, которые только и ждут, чтобы их поманили. Заведи роман, только не говори мне, хорошо? Я не хочу знать. Скажем, с одной из твоих коллег. Только не влюбляйся в нее.
Кардинал подумал о Лиз Делорм. Не склонная к сантиментам, твердо стоящая на земле Делорм. Делорм, которая за ним наблюдает. Или не наблюдает? Делорм, у которой, как отметил Джерри Комманда, классная фигурка.
— Не нужны мне романы, — ответил Кардинал жене. — Мне нужна ты.
— Господи, да ты ведь у нас никогда не поступаешь неправильно, а? Никогда не выходишь из себя, не теряешь терпения. Где тебе понять такую паршивую неудачницу, как я. Не знаю, зачем тебе и пытаться, только лишнее беспокойство. Ты же у нас практически святой.
— Ну ладно тебе, детка. Ты меня в первый раз попрекаешь святостью.
Кэтрин, конечно, не знала про те деньги. Кардинал взял их во время ее первого приступа депрессии, несколько лет назад. Ее положили в больницу, где она потом полтора года плавала в Саргассовом море [30] заблудших душ. Потом вмешались ее родители, чуть ли не каждый день названивали из Штатов, давая ему понять, какой он скверный супруг, — и он сдался. Какое-то время Кардинал убеждал себя, что причина его поступка — в этом, что его сломило помешательство жены. Но католик в нем, не говоря уж о полицейском, никогда бы этого не принял. Они не находили ему оправдания.
30
Саргассово море со всех сторон окружено океаном, т. е. не имеет берегов, а кроме того, на его поверхности плавают крупные скопления саргассовых водорослей, что затрудняет пересечение этого участка даже на современных судах
— Мужья часто бросают жен, это в порядке вещей, — продолжала Кэтрин. — Никто не стал бы терпеть то, что терпишь ты.
— Люди переносят вещи и похуже. — Надо мне рассказать ей про деньги, доказать, что она лучше меня: иногда она теряет рассудок, но это именно она никогда не поступает неправильно. Однако мысль о том, как она на это отреагирует, отрезвила Кардинала. — Смотри, я тебе подарок принес. Можешь надеть в день
Кэтрин разворачивала папиросную бумагу бережно-бережно, словно снимала бинт с чьей-то раны. Берет был светло-бордовый, Кэтрин любила этот цвет. Она примерила берет, лихо сдвинув набок.
— Ну как я? Как в «Руководстве для девочек»?
— Как девочка, на которой я хотел бы жениться.
Услышав это, она опять заплакала.
— Пойду принесу чего-нибудь попить.
Он спустился в вестибюль к автомату. Устройство было старого типа: сироп и газированная вода наливались в бумажный стаканчик, и никаких вам опасных банок из металла. Какое-то время он постоял в коридоре, глядя на убеленные склоны парка, на сосны с прогнувшимися под тяжестью снега ветвями. У коронерской двое санитаров устроили перекур, сгорбившись в дверях и притопывая, чтобы не замерзнуть.
Когда он вернулся, Кэтрин, съежившись, забилась в угол дивана с хмурым, застывшим выражением лица. Она не стала пить, и бумажный стаканчик на столе остался нетронутым. Кардинал побыл с ней еще пятнадцать минут, но она оставалась неподвижной и не реагировала на его слова. Когда он уходил, она все так же сидела в напряженной позе, неестественно уставившись в пол.
Дайсон втянул Делорм к себе в кабинет, а как только она оказалась внутри, стал демонстративно ее игнорировать: отвечал на звонки, искал папку, заигрывал по внутренней связи с Мэри Флауэр. Наконец повернулся к Делорм лицом, взял свой нож для вскрытия писем и зажал его между ладонями. Ей на секунду показалось, что он хочет всадить нож меж зубов.
— Поделимся свежей информацией. Как у нас дела с Кардиналом, Лиз?
Она терпеть не могла, когда он называл ее по имени, словно продюсер малобюджетного фильма.
— Эти материалы пока не много мне дали. Коронный суд такими фактами не заинтересуется.
Дайсон держал нож под углом, и тот сверкал в полдневном солнце, словно крошечный Экскалибур. [31] За окном оторвалась подтаявшая сосулька.
— Возможно, пора поставить его телефон на прослушку.
31
Экскалибур — волшебный меч из цикла легенд о короле Артуре и рыцарях Круглого стола.
— Именно это планирует Масгрейв. Но он не собирается заняться этим немедленно.
— Да? — раздраженно переспросил Дайсон, наклоняя меч пониже. — А почему?
— Они планируют удар по Корбетту на двадцать четвертое.
— Двадцать четвертого? Господи, да что же это за работники? Почему они не могут делать все последовательно? Почему им надо обязательно делать все одновременно, притом плохо? Я хочу сказать — почему, ради всего святого, им понадобилось браться за это до окончания расследования? С чего вдруг такая спешка?
— Корбетт хочет расправиться с одним типом, главарем «Всадников черного бриллианта», где-то на юге.
— И они ставят под угрозу текущее расследование, чтобы спасти жизнь какому-то байкеру, который, между прочим, сам смертельно опасен. Пути лошадников неисповедимы. Через кого они получили информацию?
— Мне они не сказали. Я не удивлена, если учесть обстоятельства.
— Ну конечно. — Дайсон тяжело вздохнул. — Разумеется.
Делорм колебалась, стоит ли сказать о том, что беспокоит ее на самом деле, но, увидев, что Дайсон необычно задумчив, решилась: