Сорок правил любви
Шрифт:
С одной стороны, мне обидно, что Шамс увел Руми от нас. С другой — мне самой хотелось бы узнать его получше. Некоторое время я довольно успешно боролась со своими чувствами, но сегодня, боюсь, мне с ними не справиться.
Под вечер я взяла Кур’ан, висевший на стене и предназначенный специально для меня.
В прошлом Руми и я всегда вместе читали стих за стихом, однако теперь никто не руководит мною, да и вообще вся наша жизнь пошла кувырком.
Я наобум открыла страницу и ткнула пальцем в первый попавшийся стих. Как ни странно, это была сура аль-Ниса, которая тревожила меня больше всех
Как ни странно, вместо Руми я нашла там Шамса, который, перебирая четки, сидел у окна, и лучи угасающего вечернего солнца ласково касались его лица. Он был таким красивым, что я не могла отвести от него глаз.
— Прошу прощения, — торопливо проговорила я. — Мне нужен Руми. Я приду позже.
— Не надо убегать. Останься, — сказал Шамс. — По-моему, ты хотела о чем-то спросить. Может быть, я помогу тебе.
У меня не было причин отказываться.
— Ладно. В Кур’ане есть сура, которую я не в силах понять, — нерешительно произнесла я.
— Кур’ан как робкая невеста, — прошептал Шамс, словно разговаривая с самим собой. — Она открывает лицо только тогда, когда видит сочувствие и нежность в сердце глядящего. — Потом он расправил плечи. — О каком стихе ты ведешь речь?
— Об аль-Ниса. Там говорится о том, что мужчины во всем превосходят женщин. И они даже могут бить своих жен…
— Неужели? — переспросил Шамс с таким преувеличенным интересом, что я не поняла, говорит он серьезно или насмехается надо мной. Помолчав недолго, он ласково улыбнулся и наизусть процитировал суру:
— «Мужья стоят над женами за то, что Аллах дал одним преимущество перед другими, и за то, что они расходуют из своего имущества. И порядочные женщины — благоговейны, сохраняют тайное в том, что хранит Аллах. А тех, непокорности которых вы боитесь, увещевайте и покидайте их на ложах, и ударяйте их. И если они повинятся вам, то не ищите пути против них, — поистине, Аллах возвышен, велик!» [24]
Когда Шамс договорил, он закрыл глаза, а потом произнес то же самое, но другими словами:
24
Коран. Женщины, 38 (34). Перевод И. Ю. Крачковского.
— Мужчины превосходят женщин, поскольку Бог дает одним немного больше, чем другим, а еще потому, что они тратят свое (чтобы содержать их). Поэтому женщины, которые непорочны, послушны Богу и берегут тайное, как Бог берег это. Что касается женщин, которые, возможно, не непорочны, то твердо поговорите с ними, а потом оставьте их одних в постели (не лаская их), но идите к ним в постель, когда они того пожелают. Когда же они попросят прощения, не ищите оправдания для своих обвинений. Воистину, Бог высок и велик. — Он помолчал и спросил: — Тебе понятна разница?
— Понятна, — ответила я. — Второй текст почти совсем другой по смыслу. В первом как будто дан совет женатым
— Почему так получается? Почему? — несколько раз повторил Шамс, словно радуясь моему вопросу. — Кимья, расскажи что-нибудь о себе. Ты когда-нибудь плавала в речке?
Я кивнула, и на меня нахлынули детские воспоминания. Ледяные реки, стекающие с гор Таурус, словно воочию предстали передо мной. Совсем немного осталось от той девчонки, которая вместе с сестрой и друзьями провела много счастливых дней на берегах и в воде горных потоков, и я отвернулась, чтобы не показывать своих слез Шамсу.
— Когда смотришь на реку с большого расстояния, Кимья, можно подумать, что это одна-единственная река на всем свете. А стоит нырнуть в нее, и становится ясно, что источников воды много. У реки может быть много течений, и все они находятся в гармонии, хотя и не соединяются друг с другом.
С этими словами Шамс подошел ко мне, взял меня двумя пальцами за подбородок и заставил посмотреть прямо в его черные, бездонные глаза, в которых отражалась душа дервиша. У меня стремительно забилось сердце и перехватило дыхание.
— Кур’ан — быстро бегущая река, — сказал он. — Тот, кто смотрит на нее издалека, видит лишь одну реку. А тот, кто плавает в ней, знает, что в ней четыре течения. Словно разные рыбы, одни из нас плавают ближе к поверхности, а другие предпочитают опускаться в глубину.
— Боюсь, я не понимаю, — проговорила я, хотя это было не совсем правдой.
— Те, которые плавают ближе к поверхности, довольствуются поверхностным знанием Кур’ана. Таких большинство. Они воспринимают суры буквально. Неудивительно, что, читая стихи аль-Ниса, они делают вывод, что мужчины выше женщин. Потому что именно это они хотят видеть.
— А как насчет других течений? — спросила я. Шамс вздохнул:
— Есть еще три течения. Второе глубже первого, но все же оно близко к поверхности. Чем шире знания, тем глубже понимание Кур’ана.
Вслушиваясь в его слова, я ощущала себя одновременно опустошенной и переполненной.
— А что дальше? — спросила я осторожно.
— Третье течение эзотерическое, batini, читающее. Если ты будешь читать аль-Ниса, открыв внутренний взор, ты увидишь, что эти стихи не о женщинах и мужчинах, а о женственности и мужестве. Все мы, включая меня и тебя, в разной степени женственны и мужественны. Только научившись соединять эти свойства, мы становимся гармоничными личностями в этом Единстве.
— Ты хочешь сказать, что во мне есть мужские черты?
— Ну конечно же. А у меня есть женские черты. Я не удержалась и фыркнула:
— А у Руми? У него тоже?
На губах Шамса промелькнула мимолетная улыбка.
— У каждого мужчины есть женские черты.
— Даже у самого мужественного?
— В первую очередь у него, дорогая, — проговорил Шамс почти шепотом и подмигнул мне, словно делясь большим секретом.
На этот раз я удержалась и не хихикнула, хотя и чувствовала себя маленькой девочкой. Это было оттого, что Шамс оказался совсем близко. Странный человек с чарующим голосом, гибкими и мускулистыми руками, с острым, как кинжал, взглядом.