Сороки-убийцы

Горовиц Энтони

Джемма подошла, села рядом с мужем и положила руку ему на плечо. Хотя в сравнении с ним она казалась миниатюрной и хрупкой, в их семье сильной была она, и оба это знали. Она стояла рядом, когда у них были неприятности в Лондоне. Она писала письма, полные оптимизма и доброго юмора, пока он был «в отсутствии». А когда Джонни наконец вернулся, именно Джемма приняла решение, приведшее их в Саксби-на-Эйвоне. Она увидела в журнале рекламу антикварного магазина, и у нее родилась идея, как дать Джонни возможность использовать часть навыков из прежней жизни и при этом заложить надежный, честный фундамент для новой.

Покинуть Лондон было нелегко, особенно для человека, прожившего всю свою жизнь в пределах слышимости «колоколов» [11] ,

но Джонни увидел в этом предложении смысл и смирился с ним. Но Джемма знала, что переезд дорого дался ее мужу. Шумный, веселый, вспыльчивый и открытый Джонни Уайтхед так и не освоился до конца в общине, где все постоянно на виду и где общественное осуждение означает полный остракизм. Не ошиблась ли она, притащив его сюда? Она позволяла ему время от времени съездить в город, хотя всякий раз жутко переживала. Джемма никогда не допытывалась, что он там делает, а сам он не рассказывал. Но в этот раз все иначе. Джонни был в столице всего несколько дней назад. Может ли это быть как-то связано с тем, что произошло?

11

Так жители английской столицы называют в обиходе звон колоколов лондонской церкви Сент-Мэри-ле-Боу.

– Чем ты занимался в Лондоне? – спросила она.

– А тебе-то что?

– Просто интересно.

– Повидался с приятелями, Дереком и Колином. Мы пообедали, пропустили по стаканчику. Тебе следовало поехать со мной.

– Ты сам этого не хотел.

– Ребята спрашивали о тебе. Я прошел мимо нашего старого дома. Там теперь квартиры. Знаешь, о чем я подумал? Что мы были очень счастливы там, ты и я. – Джонни похлопал ее по тыльной стороне ладони, обратив внимание, как истончилась эта ладонь. Создавалось впечатление, что чем старше Джемма становится, тем меньше ее остается.

– С меня Лондона на мой век хватило, Джонни. – Она убрала руку. – Что до Дерека и Колина, то они никогда не были тебе друзьями. Когда дело приняло скверный оборот, не они поддерживали тебя, а я.

Джонни насупился.

– Ты права, – вздохнул он. – Пойду-ка я прогуляюсь. С полчасика. Проветрю мозги.

– Я пойду с тобой, если хочешь.

– Нет. Ты лучше пригляди за магазином.

С самого открытия утром в лавку никто не зашел. Вот еще одно последствие убийства – оно отпугивает туристов.

Джемма смотрела, как муж уходит, услышала, как привычно звякнул колокольчик на двери. Она полагала, что они поступили правильно, приехав сюда и оставив позади прежнюю жизнь. Не важно, что говорил тогда Джонни: решение было верным. Но две смерти, одна в скорой последовательности за другой, все изменили. Казалось, будто тени из прошлого вытянулись и нашли их.

Мэри Блэкистон была здесь. Впервые за долгое-долгое время экономка пришла в магазин, а Джонни, будучи спрошен в лоб, солгал об этом. Он сказал, будто женщина собиралась что-то купить, но Джемма знала, что это неправда. Будь Мэри нужен подарок, она отправилась бы в Бат: в «Вулворт» или в «Бутс-кемист». И меньше чем через неделю она погибла. Существует ли связь между двумя этими событиями? И если так, есть ли следующее звено, ведущее к смерти сэра Магнуса Пая?

Джемма Уайтхед перебралась в Саксби-на-Эйвоне из расчета, что тут безопаснее. Но, сидя в затхлом магазинчике в окружении сотен бесполезных вещиц и побрякушек, которые никому не нужны и которые, по меньшей мере сегодня, никто не придет покупать, Джемма всей душой хотела, чтобы они с Джонни оказались где угодно, только не здесь.

4

Каждый из обитателей деревни был уверен, что знает, кто убил сэра Магнуса Пая. К сожалению, среди всех их теорий не нашлось бы и двух совпадающих.

Было хорошо известно, что сэр Магнус и

леди Пай не ладили. Их редко видели вместе. Если им случалось посетить церковь, они располагались поодаль друг от друга. Если верить хозяину «Паромщика» Гарету Кайту, сэр Магнус спал со своей экономкой Мэри Блэкистон. Вот леди Пай и убила обоих. Хотя каким образом ей удалось подстроить первую смерть, будучи на отдыхе во Франции, объяснить он не брался.

Нет-нет. Это Роберт Блэкистон убийца. Разве не угрожал он матери буквально накануне ее гибели? Сделал он это, потому что злился на нее, а сэра Магнуса ему пришлось убрать, когда тот каким-то образом узнал правду. Был еще Брент. Смотритель жил один. И был определенно с приветом. Ходили слухи, что сэр Магнус уволил его в тот самый день, когда был убит. А как насчет неизвестного, пришедшего на похороны? Никто не станет надевать такую шляпу, разве что из желания скрыть лицо. Даже Джой Сандерлинг, милая девушка, работающая у доктора Редвинг, и та угодила под подозрение. Странное объявление, размещенное ею на доске рядом с автобусной остановкой, бесспорно указывало на то, что в ней кроется нечто большее, чем видно на первый взгляд. Мэри Блэкистон была настроена против нее. И умерла. Сэр Магнус Пай проник в суть дела. И тоже умер.

А тут еще уничтожение Дингл-Делла. Хотя полиция не обнародовала подробностей обнаруженного на столе у сэра Магнуса письма с угрозами, все прекрасно знали, какое возмущение вызвала идея грядущей застройки. Чем дольше прожил человек в деревне, тем сильнее должен быть его гнев. Исходя из этой посылки, старый Джефф Уивер, которому стукнуло восемьдесят три и который присматривал за церковным кладбищем столько, сколько его помнили, оказывался подозреваемым номер один. Викарию тоже было что терять: его дом располагался прямо по соседству с местом предполагаемой стройки, а все давно подметили, как преподобному и миссис Осборн нравится затеряться в лесу.

Любопытно, что единственной жительницей, у которой имелись все причины убить сэра Магнуса, но чье имя никогда не упоминалось, была Кларисса Пай. Обедневшую сестру то не замечали, то унижали, но никому из деревенских даже в голову не пришло заподозрить в ней убийцу. Вероятно, причина крылась в том, что Кларисса была женщиной одинокой и притом набожной. Возможно, сыграла роль ее приметная внешность. Крашеные волосы были видны за пятьдесят ярдов. Также она перебарщивала со шляпками, с поддельной бижутерией, с нарядами, некогда претендовавшими на моду, тогда как скромная одежда шла бы ей куда больше. Физические данные тоже говорили против нее: не толстушка, не мужеподобная, не коротышка, она находилась тем не менее в опасной близости ко всем этим трем эпитетам. Короче говоря, Кларисса считалась в Саксби-на-Эйвоне чем-то вроде посмешища, а посмешища убийств не совершают.

Сидя у себя дома на Уинсли-Террас, Кларисса старалась не думать о случившемся. В течение последнего часа она была с головой погружена в разгадывание кроссворда в «Дейли телеграф», хотя в обычные дни ей хватило бы половины этого времени. Одно задание оказалось для нее особенно сложным:

16. Сетует немало против Бобби.

Загадано было слово из восьми букв, вторая «о», четвертая «и». Кларисса понимала, что ответ лежит прямо на поверхности, но каким-то образом не дается ей. Кроется разгадка в синониме слова «сетует» или это какая-то знаменитость по имени Бобби? Едва ли. Кроссворды в «Дейли телеграф» редко касались знаменитостей, разве что классиков – писателей или художников. В таком случае может ли «Бобби» иметь какое-то иное значение, ускользающее от нее? Она погрызла немного ручку «Паркер джоттер», с которой всегда решала кроссворды. И тут Клариссу осенило. Ответ был таким очевидным и находился прямо перед ней все это время! «Сетует немало против…» «Против» указывает на анаграмму. А Бобби?