Сорванная вуаль (Любовь срывает маски)
Шрифт:
Марианна вся напряглась и старалась не смотреть на Гаррета. Она только молилась, чтобы девушка больше ничего не сказала.
Но, побуждаемая хором взволнованных восклицаний сидевших за столом женщин, гостья все же продолжила:
– Он по-настоящему женился на ней. Можете себе представить: баронет женился на цыганке.
Леди Суонсдаун со злобным блеском в глазах наклонилась над столом:
– Этим можно объяснить, почему у них была такая странная дочь.
– Странная?
Марианна замерла, ибо этот вопрос задал Гаррет. Она не выдержала и посмотрела на него. Сердце у нее упало. В устремленном
– Ну, леди Марианна была настоящей буквоедкой, – продолжала леди Суонсдаун. – Она постоянно что-то изучала. Говорят, она даже приготовляла лекарства для отца. Вероятно, научилась этому у своей матери. – Она понизила голос и заговорщически прошептала: – Вероятно, она приготовила яд, предназначенный для его величества.
– Трудно поверить, – заметил Хамден, – что женщина дворянского происхождения способна на это, но, возможно, она в этом замешана. По крайней мере так говорят. Говорят, она передала лекарство отцу, и после этого он не выпускал его из рук. Кто знает? Может быть, он невиновен, а преступление совершила его дочь. Если это так, то неудивительно, что она убила себя.
– Меня нисколько не удивляет, если она сделала это, – со злорадством добавила леди Суонсдаун. – Вы знаете этих цыган с их снадобьями и припарками.
Только когда Хамден неожиданно под столом сжал ее руку, Марианна поняла, как сильно дрожит. Догадался ли он или просто почувствовал жалость к цыганке, которой приходилось терпеть оскорбления этих женщин? Марианна не задумывалась над этим, она была благодарна ему за этот жест. Не спуская глаз с Гаррета, она незаметно пожала руку Хамдена и убрала свою.
Гаррет, казалось, не видел никого, кроме нее.
Кто-то обратился к нему. Он ответил, продолжая неотрывно смотреть на Марианну.
Она отвела глаза и заставила себя взять вилку и подцепить кусочек жареного фазана.
– А как выглядела эта леди Марианна? – спросил Гаррет с другого конца стола. Его тон был нарочито небрежным. – Может быть, она была буквоедкой, потому что не могла стать чем-то другим.
– Уверена, она была некрасива и черна, как ворона, – откликнулась леди Суонсдаун, которой надоел весь этот разговор.
Уиклифф рассмеялся:
– Вы никогда не видели эту женщину, Кларисса! Откуда вы знаете, как она выглядела?
– Один мой знакомый знал ее достаточно хорошо, – раздался по другую сторону от Марианны громкий голос.
Она бросила взгляд на тщедушного человечка, произнесшего эти слова.
– Он был одним из тех… ну, вы знаете, ужасно усердных студентов, которые думают, что можно познать все тайны жизни из книг, – продолжил человечек. – Он говорил, что был одним из учеников ее отца. Даже хвастался, что сорвал у нее поцелуй. Вам будет приятно, Кларисса, узнать, что он также уверял, будто дочь баронета была красавицей и совсем не смуглой.
Вилка выпала из руки Марианны и громко стукнула об оловянную тарелку.
– Извините, – пробормотала она, протягивая руку к бокалу с вином.
– Тогда жаль, что она убила себя, – сказал Хамден. – Я был бы не прочь познакомиться с таким интересным созданием.
Марианна пыталась понять по его тону, не догадался ли он, но Хамден, казалось, не сознавал
А Гаррет? Мог ли Гаррет, услышав все это, не догадаться? Марианна сомневалась в этом, но в душе лелеяла надежду, что он не увидел связи между этими фактами.
Разговор за столом перешел на другую тему. Марианна сидела молча и лишь изредка поглядывала на Гаррета.
Выражение его лица ни о чем ей не говорило. Марианна несмело улыбнулась ему, он коротко кивнул. Сердце екнуло у Марианны в груди.
Он знал. «Нет, – сказала Марианна себе, – не предполагай худшего, иначе допустишь ошибку и скажешь что-нибудь, чего не следует говорить. Возможно, Гаррет ни о чем не догадался».
Марианна промучилась весь обед, всеми силами стараясь не показать страха, терзавшего ее. Вдруг поднялся Уиклифф и сказал:
– Я желаю произнести тост.
Пять раз я пью за здоровье, О, Хелен, сердца моего желанье, Пять раз я пью твое здоровье От всей души, пылающей любовью.Марианну позабавили неуклюжие стихи Уиклиффа. Она едва сдержала улыбку, наблюдая, как он с серьезным видом выпил полный бокал, затем повторил стихи и выпил еще четыре полных бокала.
Однажды она слышала об этом обычае, популярном в Европе. Мужчины пили столько раз за здоровье любимой женщины, сколько букв было в ее имени. Марианна, глядя, как от вина краснеет лицо Уиклиффа, подумала, что интересно было бы посмотреть на эту Хелен.
Тут встал Хамден. Он грустно подмигнул Марианне и произнес тост:
Шесть – это совершенство, Так совершенна моя леди Табита, И пусть она отвергнет страсть мою, Я за ее здоровье все же пью.Выпив шесть бокалов, Хамден сел, наклонился к Марианне и шепотом спросил:
– Не очень я хороший поэт, не так ли?
– Нет, – также шепотом ответила она. – Но скажите, кто эта Табита?
– Моя последняя любовь, если хотите знать, хотя она разыгрывает скромницу передо мной. Я думал, что добьюсь своего. Ее здесь нет, но ее брат сидит рядом с леди Суонсдаун, и он обязательно скажет ей, если я не выпью за ее здоровье. Полагаю, я должен поблагодарить ее за длинное имя. Оно дает мне повод как следует напиться.
Марианна рассмеялась, но тут заметила, как поднялся Гаррет. В комнате наступила гробовая тишина. Марианна была уверена, что все слышат, как громко стучит ее сердце.
Гаррет поднял серебряный кубок и произнес:
Прекрасна леди, о которой говорю, Ее походка, речь достоинства полны. Не знаю имени ее – оно покрыто ложью слов, Но время настает сорвать с него покров.Марианна слышала, как все вокруг зашептались о странном тосте Гаррета. Она сидела, положив сжатые в кулаки руки на колени, и молча смотрела, как он выпил вино и снова наполнил свой кубок.