Сорванные цветы

Левитина Наталия Станиславовна

Он был ласков и неотразим, он пообещал забрать Катю с работы на машине и пригласил ее в гости. Он восемь раз поцеловал ее в нежное ушко и пять раз в нос. Потом Ник ушел, а Катерина включила радио. Звучала музыка – светлая, легкая, веселая. Как ее настроение.

Пришла Орыся. Ее волосы, прежде белые и длинные, теперь пылали огнем и были коротко острижены.

– Что это? – воскликнула Катя. – Что ты с собой сделала?

– Неужели не нравится? Мне кажется, чудненько. Ленька вернется из Воронежа, упадет.

– Очень ярко. Я не ожидала. И как ты смогла

отрезать волосы, не представляю. А что, Леонид в Воронеже?

– Уехал на день рождения к любимой мамуле. В понедельник вернется, а я сменила имидж. Женщина каждые три года должна менять прическу, работу и любовника. Кстати, Витюша тоже собирается уехать. Но не в Воронеж, в Австрию. Слушай, слушай, что передают по радио!

Музыка уже кончилась.

«...Шестнадцатого марта Алина записала это выступление в студии „Маяка“, а на следующий день ее не стало. Алина Шостовец погибла от руки маньяка, который уже несколько месяцев держит в напряжении город своими жестокими преступлениями. Алина покорила нас своим талантом. За те несколько часов, что она провела в студии, ее яркая одаренность, ее преданность музыке...».

– Какой кошмар, – прошептала Орыся. – Еще одну девочку задушили. Это, наверное, уже пятнадцатая жертва. Или двадцатая.

Девочки притихли. Потом Катя что-то вспомнила и схватила журнал регистрации.

– Радио «Маяк», – возбужденно говорила она, листая страницы, – шестнадцатое число. Вот! Леонид поехал на радио записывать рекламу.

– Какое совпадение! Значит, он мог видеть эту несчастную Алину. Когда приедет, обязательно надо его расспросить. Может быть, он ее запомнил, может быть, столкнулся с нею где-то в коридоре. Если она хорошенькая, он ее не пропустил. Как ты думаешь, ему понравится моя прическа?

– Думаю, да. Но сначала немного шокирует. Бедная Алина.

– А кто подарил тебе замечательный букет, который ты весьма неумело попыталась замаскировать на подоконнике?

– Так, один знакомый, – небрежно ответила Катерина.

– Ясно. Знакомый. В душу лезть не буду. Но тогда пусть и у меня будет своя маленькая тайна, которую я тебе не раскрою.

– Хорошо, – засмеялась Катя. – Две загадочные сардельки. Каждая со своей маленькой тайной.

– Я признаю твое право на суверенитет. Храни свой секрет, а я буду хранить свой.

– О'кей.

– Катя, завтра мы не работаем, – объявил в среду Виктор Сергеевич.

– Но ведь завтра четверг, рабочий день! – удивилась Катя.

– Девочка, я, конечно, ценю твое рвение, но некоторые причины заставляют нашу фирму объявить завтрашний день нерабочим. Ты уж извини. Поэтому запиши на свой автоответчик: «В связи с некоторыми обстоятельствами...» и так далее. На случай, если будут звонить партнеры и клиенты. Да, добавь, что в пятницу мы будем работать на два часа дольше и без обеденного перерыва.

– Хорошо.

– Ты сегодня что-то не в духе? – Виктор Сергеевич любовно осмотрел Катерину с ног до головы.

– Все нормально. – Катя вынужденно улыбнулась.

Конечно, на самом деле далеко

не все было нормально. Вероломный музыкант снова исчез. И не звонил уже целых два дня. Желание быть рядом с Ником усиливалось в Катерине с каждым днем. Несколько раз она поднимала телефонную трубку, чтобы набрать его номер, сказать ему, что она ненавидит его за такое бесчестное поведение, и предложить встретиться, но рука замирала в воздухе, сдерживаемая гордостью. Пусть! Если он появится сегодня на улице из-за угла и набросится на нее с лживыми поцелуями, она равнодушно пройдет мимо. Она будет бороться с ним его же оружием.

Весь день Катерина мысленно выясняла отношения с Ником. И вспомнила об автоответчике лишь вечером. Надо было записать сообщение.

Катя перемотала кассету, нажала кнопку, набрала в легкие воздуха и уже открыла рот, чтобы максимально учтивым тоном произнести заготовленную фразу, но ее перебил Виктор Сергеевич. Он выглянул из своего кабинета, уже одетый, потом вышел в коридор, сказал несколько слов коллегам, покидающим здание, и вернулся. Шеф бросил на Катерину какой-то странный взгляд и щелкнул внутренним замком двери.

– Виктор Сергеевич, три минуты! – предупредила Катя. – Сейчас я выйду.

– Не спеши! – покровительственно остановил босс. – Не надо торопиться.

Он подошел к окну и остановился за Катиной спиной. Она напряглась, испытывая неловкость оттого, что в тылу находится опасный зверь. Автоответчик ждал, Катерина медлила, не решаясь обнаружить перед начальством свою недобросовестность: Виктор Сергеевич поручил сделать запись еще утром, а она дотянула до самого вечера.

– А ведь на улице совсем весна, – сказал шеф, – скоро апрель.

Он вернулся в центр приемной, снял пальто и бросил на кресло.

– Ну что, Катерина...

Катя вдруг ясно осознала, что шаги в коридоре давно стихли, здание погрузилось в тишину, а она осталась в кабинете наедине с президентом «Шелтера», поедающим ее жадными глазами.

– Мне надо одеваться, Виктор Сергеевич, вы не могли бы выйти? – с трогательной надеждой в голосе спросила Катя.

– И куда ты торопишься? – насмешливо сказал он.

Виктору Сергеевичу понадобилось пять секунд, чтобы приблизиться к столу, вытащить из-за него упирающуюся и взволнованную Катерину и бросить ее на кожаный диван. Катя тут же вскочила, но была впечатана в скользкую и блестящую кожаную обивку могучими килограммами босса.

– Что, красотка, шутки кончились?

Глаза Виктора Сергеевича сияли огнем неутоленной жажды.

– Пролила на меня кофе, уколола булавкой, испортила шины автомобиля... Список твоих героических подвигов. Настал черед расплачиваться за мои страдания.

– Виктор Сергеевич, отпустите меня! Я буду кричать! – Катя задергалась, завертелась в тесном пространстве между диванными подушками и начальником, чем доставила последнему несравненное удовольствие. Он даже облизнулся.

– Кричи, – согласился Виктор Сергеевич. – Но если надеешься привлечь чье-то внимание, то напрасно. Кричи, у тебя очень приятный голосок.