Сосед года
Шрифт:
— Зачем?
— Затем, твою мать! — Я на конкретных нервах. — Может оказаться, что ты прав насчёт маньяка Стасика.
Витино лицо надо видеть — удивление и радость от признания его заслуг. Как медаль получил, честное слово. Только разделить с Витьком эти эмоции я не в состоянии. Если котёна изменяет мне со Стасом — это жесть и полный конец всего, во что я снова поверил после Танькиных похождений. Но если измена подставная, а у Стаса рыльце в кровавом пушку — это полная трында!
В трико и тапках пру
— Молодой человек, вы к кому?! — девушка бросается за мной.
— К кому надо, — сверкая бешеным взглядом, показываю ей ксиву.
Поднимаюсь на лифте на этаж, нахожу пятьсот двадцать первую квартиру, нажимаю на кнопку звонка. Стас открывает, и я без «здрасте» вламываюсь в хату.
— Ника! — шагаю по гостиной, а больная башка едет. — Ника, ты здесь?! — заглядываю в кухню.
Нет её на первом этаже, но квартира двухуровневая. Держась за перила, как могу быстро поднимаюсь по лестнице. Тут у Стасика спальня. Кровать… та самая, с фоток. Только котёны в помине нет.
— В тапках из больницы сбежал? — Мазай с ядовитой ухмылкой стоит на пороге комнаты. — Ника говорила, что ты в аварию попал.
— Где она?! — иду на гада.
— Тихо-тихо! — он делает пару шагов назад и оказывается в коридоре. — Тут везде камеры. Будет что в прокуратуру отнести. Второй раз я на тормозах не спущу. Понял?
— Ника где?! — беру Стаса за грудки.
С рожи ещё следы прошлых моих «аргументов» не сошли, а он снова нарывается. И ведь нарвётся! Никакие угрозы меня не остановят.
— Уехала Ника, — нервно сглотнув, выдаёт Стас. — Я ей сказал, что позвал тебя сюда, а она уехала. Боится.
— Чо?!
— После того, что ты в ресторане творил, она тебя боится.
Разжимаю пальцы и офигевший смотрю на этого клоуна.
— Ты чо лопочешь, болезный? — нервная ухмылка дёргается на губах.
— Ника со вчерашнего утра у меня была, — совсем потеряв страх, вещает Мазай. — Она боится тебе признаться и попросила меня всё тебе объяснить. Поговорим? — кивает на лестницу.
То, что со мной сейчас происходит, сложно описать словами. Единственное желание — сравнять Стасика с полом, чтобы кровавой лужей в пушистый ковёр впитался. Только есть одно «НО» — я не в форме. И сильно. Сотряс и отбитые потроха плюс стрессую нон-стоп. Я едва на ногах стою. А поганая мысль о том, что котёна реально могла мне изменить, добивает.
— Поговорим, — хриплю и, бортонув Мазая плечом, двигаюсь к лестнице.
В хате камеры. Много. Слишком много для обычного видеонаблюдения.
— Присаживайся, — Стас изображает гостеприимство и сам плюхается на диван. — Ты в курсе, что я хотел помириться с Никой, да?
— Допустим.
— Мы помирились тогда, в ресторане. До того, как ты пришёл, — мрачнеет, вспоминая
— Что-то я не заметил, — цежу сквозь зубы.
— Ника скрывала наше общение от тебя, — короткая довольная ухмылка Мазая застревает у меня перед глазами стоп-кадром. — Она всегда хотела вернуть наши отношения, но не решалась. Я её сильно обидел. Время лечит, сам понимаешь.
В руках Стасика появляются какие-то бумажки, и он протягивает их мне. А я как в трипе наркоманском — заторможенный, с глухой душевной болью и надеждой на то, что это просто глюки, — беру бумаги. Фотки опять. Точнее, кадры с камер наблюдения.
И на них, мать их, такое!.. Не прям процесс, но прелюдия.
Первой волной меня захлёстывает боль, ревность и злость, а второй волной это всё гасит логика. Работа многому меня научила. Например, абстрагироваться от того, что видишь, выключать эмоции и искать сухие факты. Листаю фото, разглядываю детали.
— Неплохо ты подготовился, — поднимаю глаза на Мазая.
— Не люблю пустые слова, — пожимает плечами, — предпочитаю подкреплять всё фактами. Вот ещё, — достаёт телефон и включает видео.
Ника в этой самой гостиной на диване говорит со мной по телефону. Это было вчера вечером. Ближе к ночи. Наш последний разговор с котёной… Она звонила мне отсюда.
— Привет. Ты меня потерял? — спрашивает котёна взволнованно.
— Нет, — я зеваю. — Ты спишь, чего тебя терять?
— Откуда ты знаешь, что я спала?
— Я тебе звонил. Мы поговорили минутку и ты сказала, что будешь дальше дрыхнуть.
— Ох… — выдыхает, — я этого не помню.
— Наверное, не проснулась, когда разговаривали. Кис, мне тут капельницу для крепкого сна притащили — буду лечиться.
— Угу, ладно. Завтра созвонимся.
Мы вчера с котёной раза три по телефону разговаривали…
— Это не единственный ваш телефонный разговор вчера, — Мазай будто угадывает мои мысли. — И все были отсюда. Ника говорила тебе, что поехала с Настей по делам, но на самом деле всё время была здесь.
— Врала мне, значит, а сама с тобой тут кувыркалась, — хриплю.
— Ты пойми, брат, — с сочувствием в голосе вещает Мазай, — Нике нужен мужик с деньгами. Она вечно проблемы находит, а в наше время проблемы без денег не решаются. Вероника не должна думать, где жить, что есть, что носить — у неё всё это должно быть по умолчанию. Эта девочка заслуживает всё самое лучшее. И я могу ей это дать.
А я со своей собачьей работой и смешной зарплатой, считай, без квартиры и без машины. Деньги, которые я выручил за продажу тачки и инструментов — копейки по сравнению с тем, что может дать котёне Мазай. Несколько сотен рублей — девочке раз по магазинам пробежаться. И это нормально.