Сосед(ка) из ада
Шрифт:
Глава 22
Глава 22
Евгений
Прорыва, конечно, не получилось, да я и не рассчитывал. Но до трех ночи о птичке-истеричке снизу не вспоминал. То есть фоном все равно шло где-то, но работать не мешало. Только когда глаза от напряжения начали вываливаться на щеки, закрыл ноут и пошел спать.
Затык был конкретный, но я нащупал узкое местечко, где имело смысл поиграть с разными материалами, чтобы снизить обратное напряжение. Отвлекать ребят от основных
Не спалось. В голову лезла Оля, и я гнал ее, вооружившись диодными мостами. Мосты не справлялись – ни с Олей, ни с перегревом. Проваливался в короткий рваный сон, в котором продолжалось все то же самое. В восемь, проснувшись, выполз на кухню, машинально выглянул в окно и увидел, как к парадной подъехало такси. Оля вышла с чемоданом, колесики скребли асфальт так, что пробирало сквозь двойное стекло.
Интересно, куда тебя понесло? В путешествие со своим пожилым кавалером? Или с белобрысым заместителем? Внутри снова встрепенулся тигр и заставил бродить по квартире в трусах, как по клетке. С рычанием.
Так, спокойно, Жека. Мы наметили план? Ну и вот. Пусть прогуляется, проветрится, успокоится. А мы… нам бы тоже не помешало. Аристократы завсегда лечили хандру и сплин путешествиями на воды… или на Кавказ, в действующую армию. Кто-то из моих предков там, кстати, свою офицерскую голову сложил. Ну и батя помотался в обе Чеченские.
Прибор подождет, не убежит. Можно обратно в Змеиное царство уехать до конца праздников, но, между нами, такую броню на печени я не отрастил. Это надо в спецназе служить, им там ее по аттестату, наверно, выдают. В комплекте со стальными нервами.
Тогда вот что. Поеду к бабушке. Заработаю пару плюсиков в карму. Помогу чем надо, потом мать обратно привезу.
Мужик сказал – мужик сделал. Написал Пашке, что уезжаю и вернусь восьмого. Отцу тоже на всякий случай – вдруг связь пробьет. Матери звонить не стал. Заехал в магазин, затарился всяким вкусненьким. Ехать предстояло почти пятьсот километров, в деревню Шагино за Опочку. По кольцу и по трассе еще ничего, а вот последние километров сорок и летом-то задница, а уж зимой… Если не застряну нигде, то к ужину доберусь.
***
Четыре дня пролетели, как пуля белке в глаз. Оставалось лишь надеяться, что подвиг зачтут на том свете. Матушка с бабулей обрадовались – и я превратился в раба. И чего жаловаться – сам подписался. Одно непонятно, как мама при ее дюймовочных габаритах таскала стокилограммовую бабулю до туалетного ведра.
Впрочем, и помимо этого работы хватило. Дорожки от снега расчистить, воды набрать из колонки, дров напилить, наколоть, потом за печью следить. А еще куры, свинья и три козы, все жрать хотят и чтобы чисто было. Мама выросла в городе и понятия не имела, как со всем этим обращаться. Можно подумать, я свиновод. Но справился. Хотя и не мог дождаться,
Наконец этот светлый день настал, мы все поперецеловались, загрузились с матушкой в Кота и легли на обратный курс. Она, как мне показалось, обижалась на отца, что тот не поехал с ней, но зато обошлось без местной конфронтации. За тридцать лет бабуля так и не смирилась с тем, что грубый солдафон, да еще и разведенный алиментщик, заграбастал их младшенькую ягодку.
Грубого солдафона Олег уже доставил по месту жительства, так что я сдал ему маменьку вместе с ее пожитками и отправился домой. После таких каникул нужны еще одни каникулы, чтобы отдохнуть от них. Ничего, с утречка на работу – как на праздник.
Поставил Кота, привычно проинспектировал обстановку. Пыж на месте. Окно на пятом этаже светится. Вернулась лягушка-путешественница. Ну и океюшки.
Форсировать я не собирался. Уж точно не сегодня, потому что чувствовал себя выжатым лимоном. Да и начать хотел с артподготовки, для которой пока не было условий. Погода подкачала. Однако на следующий день небесная канцелярия подкинула совершенно неожиданную вводную, заставив корректировать планы на лету. Видимо, подвиг решили засчитать еще в этой жизни, не откладывая на потом.
Вернувшись с работы в девятом часу, я обнаружил Олино место пустым, а окно темным.
Ну и где тебя носит, интересно, девушка?
Поднялся к себе, переоделся, поставил на плиту кастрюлю под пельмени, выглянул в окно и увидел, как синяя табуретка неуклюже паркуется в сто двадцать пять приемов.
Явилась – не запылилась. Вылезла, посмотрела вверх.
Да? Ты что, тоже смотришь на мои окна? Вот ведь сюрприз.
А через десять минут, когда вода уже начала закипать, ожил телефон.
Да ладно! И чего? Кажется, я не сверлю и музыку не включаю. Опять что-нибудь протекло?
– Да?
– Жень… извини, пожалуйста, - голос дрогнул, как будто собралась плакать. – Ты не мог бы мне помочь?
Помочь? Ну это смотря в чем, моя дорогая. Хотя... в чем угодно. Чего изволите, леди?
– Что случилось?
– Ключ в замке застрял. Не поворачивается. И не вытащить. Если папе позвоню, он в лучшем случае через час приедет.
Вообще-то есть специальная служба вскрытия дверей. Но хорошо, что ты об этом не вспомнила, Оля. Или не захотела вспоминать? Да пофигу.
– Сейчас приду.
Спустился, подошел к двери. Она отодвинулась в сторону, прижалась к стене, поглядывая искоса. Пробормотала под нос:
– Спасибо!
– Пока не за что.
Подергал ключ так и эдак. Безнадега, капитально зажевало. Хорошо, что не сломала. Можно, конечно, ведешкой побрызгать, но, скорее всего, придется замок разбирать. Повернулся к ней. Стоит, с ноги на ногу топчется, физия несчастная, как у енота.
В туалет, что ли, приперло? Будешь ведь молча страдать, пока не лопнешь или не описаешься.