Сосед(ка) из ада
Шрифт:
Детский сад, штаны на лямках!
– Спокойной ночи!
Кажется, я это уже говорил. Вчера.
А снег сейчас был бы очень кстати.
***
Вот иногда думаешь, что все складывается хреново, а потом проходит время, и понимаешь: это нужно было для чего-то другого. Например, для контрольного выстрела в голову. Вот не зря я про снег вспомнил.
Прогнозеры обещали мороз и ясно, а вместо этого потеплело и повалило, да так! Я проснулся ночью, как будто что-то подтолкнуло. Выглянул в окно, а там…
Спасибо, небушко! Ты меня услышало.
Там
Ну все, Оля, труба тебе.
Разумеется, это не я сам был таким умным, а позаимствовал идею у отца. С того самого момента десять лет назад, когда мать сдала на права, он каждое снежное утро чистил для нее машину. Хоть и была общая, но ездила больше она, потому что отец ходил на работу пешком. И вот так десять лет. Мама выходила, садилась в прогретую и чистую тачку. Не потому что не могла почистить сама и просила его. Нет, он считал это своей обязанностью – чтобы она не возилась в снегу. У материных подруг это вызывало бомбическую зависть, и я взял на заметку.
Лизе я машину ни разу не чистил. Как-то не выпало случая. Если я оставался у нее, обходилось без снега. Да, по правде, и желания особо тоже не было. А вот сейчас просто предвкушал, как Оля выйдет в тоске, собираясь перелопатить три тонны снега, или в окно посмотрит… И, кстати, не только в качестве убойного оружия. Хотелось сделать для нее что-то приятное.
Довольно потерев ладошки, я переставил будильник на час раньше и тут же отрубился. А утром выяснилось, что небушко хоть и пошло мне навстречу, но не без стеба. Хорошо, что я точно знал, где стоят машины: и моя, и Олина. А то ведь и не нашел бы. Огромные одинаковые сугробы. Причем снег продолжал сыпаться.
Начал с табуретки и порадовался, что она маленькая. Иначе мог бы и не успеть. К тому же надо было действовать аккуратно. Эти сигналки такие сволочи: будешь по колесу лупить со всей дури, чтобы заорала, а она промолчит. Заденешь слегка – взвоет. Чистил и на окно посматривал. Когда уже заканчивал – загорелось. И что-то темное за занавеской нарисовалось. На всякий случай отсалютовал лопатой и пошел Кота откапывать.
И тут же телефон квакнул.
«Спасибо, Женя!» - и смайлик какой-то, рот до ушей.
Хотел ответить типа «не за что», но не стал. Потому что еще как за что. Умахался похлеще, чем в тренажерке, вся спина мокрая. Бросил тоже смайлик в ответ. Дочистил быстро Кота и уехал, пока не вышла.
На работе сидел с бумагами, а краем глаза на часы косился. Когда там порядочная офисная плесень кофе пьет и сплетничает? В одиннадцать набрал наугад. И выпалил без всяких там реверансов:
– А давай куда-нибудь сходим вечером?
В ответ обалделое молчание.
Оля, соглашайся быстрее. А то я ночью твое корыто обратно закопаю. Со всего двора снег сгребу, не поленюсь.
– Давай в кино? – неуверенно так, как будто подозревала, что я шучу. – Сто лет в кино не
– Во сколько за тобой заехать и куда?
– А-а-а… машина?
– Оль, ну честное слово! – я сломал ручку, которую вертел в руках, и отшвырнул обломки в угол. – Никуда твоя машина не денется. Отвезу тебя в понедельник.
– Я в полшестого закончу.
– Все, до вечера, - я оборвал разговор сразу же, как только она продиктовала адрес. Чтобы не успела передумать.
Хотя может ведь и потом передумать, когда опомнится от шока. Ну мало ли, вспомнит, что одета неправильно, не по феншую. Или там, не знаю, ноги небритые. Поэтому весь день дергался от каждого звонка и сигнала сообщения. Чем ближе к вечеру – тем сильнее дергался. И одновременно крепла уверенность, что наконец-то все получится. И только к пяти спохватился, что не мешало бы киношку найти и билеты купить.
К половине шестого подъехал к бизнес-центру на Ефимова. Стоянка, разумеется, для сотрудников и вип-посетителей. Приткнулся с трудом, отправил Оле сообщение, что жду. Как будто отмотал время на тринадцать лет назад – когда, ни на что не рассчитывая, пригласил Ленку в кино, а она неожиданно согласилась. Вот так же ждал, как сейчас, а сердце билось где-то в пятках.
Наверно, цветы надо было купить. И таскать их с собой по морозу? В машине оставить – тоже замерзнут. Будет еще случай… надеюсь.
Оля забралась в Кота, потянулась за ремнем.
– Жень, спасибо! Ну… утром. Это было так неожиданно. И так приятно.
Походу, надо будет бате коньяк поставить, самый лучший.
– Пожалуйста, - я притворился Карлсоном: «пустяки, дело житейское». – Ну поехали? Ты не сказала, на что, тут в «Пике» комедия какая-то, я взял билеты. На полседьмого. Еще перекусить успеем.
– Хорошо.
Мне снова казалось, что я сплю. Неужели и на этот раз кто-то разбудит? Совершенно чумовой сон – аж дух захватывает.
О чем мы вообще говорили? Я уже через минуту не смог бы вспомнить, все пролетало… нет, не мимо, а сквозь меня, заставляя вибрировать, как электропровода на воздушной линии. Фильм? Там кто-то что-то говорил, куда-то ходил, что-то делал, и все вокруг смеялись – комедия же. А я косился на Олю – как ловят отблески экрана ее глаза, как подрагивают в улыбке губы. И еще сильнее дрогнули, когда нашел ее руку и сжал пальцы. И не отпускал до самого конца фильма. А когда вышли, снова поймал.
– Может, погуляем немного? – спросила она, поглядывая из-под ресниц. – Так красиво. Снег…
Мы прошли по Садовой, свернули в Юсуповский сад, посмотрели, как катаются на коньках по замерзшему пруду.
– Надо же, я и не знала, что здесь каток, - Оля зябко поежилась, и я засунул руку – вместе с ее рукой – в карман куртки.
– Замерзла?
– Немножко. А ты катаешься?
– Немножко, - повторил я, копируя ее интонацию. – А ты?
– И я.
– Хочешь, сходим?
– Сюда? – удивилась Оля.
– Да куда угодно. Где-то в Удельном парке есть, кажется, поближе к нам.