Соседи
Шрифт:
Внутри пока нет никого, кроме спортсменов. Родителям заходить не разрешили, чтобы не отвлекали, поэтому они всей процессией сосредоточились в фойе. Ребята лениво тянутся, некоторые уже перешли к разминке с мячом. Сегодня их не прессингую, а только наблюдаю — волнуются, поджилки трясутся, но держатся. Первая показательная тренировка такая. Им говорить о том, насколько серьезны дела, не стали, чтобы совсем не застопорились, поэтому они думают, что это высшее руководство клуба смотрит на них исключительно в воспитательных целях.
Через десять минут заходит Дима
Техника у нас, конечно, хромает, но вот энтузиазма хоть отбавляй, и это видно невооруженным глазом. Мальчишки осторожничают, боятся ошибиться, и я отмечаю в блокноте, что перед соревнованиями нужно будет работать со страхом, вижу, что кто-то справляется лучше, тогда как другие на порядок хуже. Но это мы подровняем в процессе, сейчас слишком сильно ощущается подготовка до, а дальше выправятся.
— Передавай! Не веди так долго сам! — кричу, когда Самсонов теряет мяч, и он глупо уходит к сопернику. Мальчишка морщится и, тряхнув головой, бежит защищать кольцо.
Меня уже не волнуют зрители, я даже не замечаю их переговоров на трибунах, полностью в игровом процессе, будто сам нахожусь на поле, но при этом умудряюсь видеть картину целиком. Новые ощущения захватывают, наполняя колким адреналином, быстро бегущим по венам. Я без конца анализирую, гадая, как бы поступил в той или иной ситуации, думаю о тактике и рисую схемы с комбинациями, постоянно переворачивая листы.
Звук сирены возвращает в реальность. Ребята строятся и приветствуют друг друга. Запыхавшиеся, они не уходят с площадки, собираются в круг и обнимаются, как настоящая команда, а я жду вердикта, поглядывая на Диму. Он провожает гостей, давая жестом знак, что скоро вернется. Мы собираем мячи, мальчишки расслабляются, слушая мои комментарии, просят потренироваться завтра, чтобы по горячим следам все отработать, а я посмеиваюсь их энтузиазму.
— Все хорошо. Можем продолжать занятия! — радостно кричит Дима, и пацаны поддерживают его громкими «Ура!», бросаются ко мне, обнимают и жмут руку, а я сам улыбаюсь так, будто получил медаль на Олимпиаде.
Через пару минут мне все же удается отправить их в раздевалку, и я подхожу к директору комплекса, широко улыбаясь.
— Мои поздравления, — жму ему руку, но он обнимает меня и хлопает по спине. — Уболтал их?
— Да они на тебя засмотрелись больше, чем на ребят, — смеется, — так что считай, что это целиком и полностью твоя заслуга. Кстати, не хочешь вернуться в спорт?
— Профессиональный? Нет, — честно признаюсь, осознав, что возиться с ребятами мне и правда интереснее. Я собрал для себя все награды, а гробить здоровье еще больше не хочу, когда могу быть куда полезнее.
— Наполовину. У нас ведь клуб есть, правда, они в соседнем районе тренируются, но со следующего года переберутся
— Я подумаю. Спасибо, Дим.
— Слушай, может, отметим небольшой успех в следующие выходные? У меня дача за городом, да и пока еще не сильно холодно. Приезжайте с Юлей, а если она еще и подругу захватит, я буду только рад. Ты вон как похорошел вместе с ней, я тоже хочу, — подмигивает Дима. За время подготовки мы с ним так много общались, что, считай, стали друзьями, поэтому сейчас общение ушло далеко от формального.
— Я спрошу и потом напишу тебе, идет?
— Можешь даже сказать. Она ждет тебя в коридоре.
— Тогда я пошел, — прощаюсь с Димой и спешу из зала, качая головой. Я ведь просил не приходить, знал, что на игру не пустят, а торчать за дверью в ожидании совсем уж бестолковая затея. Ладно, родители, их не остановить. Но Рыбка-то чего?
Мысленно ругаю — несильно, правда, — а самому приятно. Пришла, как всегда делала. Моя.
Оглядываюсь по сторонам, киваю здоровающимся родителям, и иду дальше, замечая свою Рыбку совсем поблизости, и останавливаюсь, когда понимаю, с кем она разговаривает. Настроение меняется в один миг, и я уже намереваюсь вмешаться, когда доносятся обрывки фраз:
— …прости меня за это, — Жанна приподнимает уголки губ в виноватой улыбке, — сама не понимала, что творю.
Ага, как же. Не понимала. Выгнать бы ее. Не понимаю, зачем вообще сюда явилась, сыну играть пока нельзя, он все еще восстанавливается. Никаких поводов, но пришла, так еще и Рыбке мозг пудрит.
— Все в порядке. Только не лезь больше ни в чьи отношения, тогда точно счастье быстрее найдешь, — Юля тепло улыбается ей и даже несильно сжимает руку. Будто почувствовав мой удивленный взгляд, вперившийся в нее, Рыбка поворачивается и, увидев меня, расцветает. — Извини, мне пора идти.
Она бросается ко мне, протягивает руки, и я хватаю ее, приподнимая над землей и кружа, пока любимая цепляется за шею и плечи. Рыбка целует меня в щеки и губы, поздравляя, и совсем не спешит отпускать, как и я ее.
— Рад тебя видеть.
— И я тебя. Поздравляю, — она переплетает наши пальцы и поднимается на носочки, чтобы прошептать в губы: — мой любимый тренер.
— Люблю тебя, Рыбка, — быстро целую, неохотно отстраняясь, но вряд ли снующие туда-сюда родители оценят, если я продолжу. Все-таки за репутацией следить придется. — Пойдем?
— Пора бы.
Всю дорогу до дома я убеждаю ее поехать на дачу к Диме, и она соглашается, но вот с подругами выходит проблема. Машка ее пока нашла себе ухажера, с которым вот уже три дня не думает расставаться. Остальные либо не настолько близки, либо уже замужем. Рыбка просит подождать до следующей недели и, если у Машки не выгорит, то подставим плечо Димы, как надежную жилетку, а там он сам пусть потеет, чтобы подругу очаровать. На крайний случай Юля, смеясь, предлагает Жанну, но этот вариант не устраивает меня. Не то чтобы я не желаю ей счастья, но хочется, чтобы оно было максимально далеко от наших жизней.