Соседка
Шрифт:
— У тебя усталый голос.
— Я на самом деле устала.
— Порой мне кажется, что ты устала от меня.
— Почему ты так говоришь?
— Ты могла бы позвонить мне днем. Я ждал. — Голос Грэма оставался мягким, но слова были жесткими. — Ты не единственный участник этого мероприятия.
Аманда отодвинулась, чтобы взглянуть на него, но его лицо скрывала темнота.
— Мероприятие, какое казенное слово.
— Но точное. Мы делаем что-то безличное. Выполняем проект. Я никогда не ожидал,
Резко поднявшись, Грэм подошел к окну. Некоторое время он смотрел в темноту, потом снова сел, в этот раз на диван напротив. Упершись локтями в колени, Грэм подался вперед.
Аманду от него отделяли два метра восточного ковра и журнальный столик.
— Что будем делать дальше? — спросил он.
Она не отвечала. Мысль о том, чтобы начать заново — еще целый месяц пить «кломид», чертить графики, брать мазки и замирать от страха, — была ей отвратительна.
— Врачи сказали, нужно сделать три попытки искусственного оплодотворения, — проговорил Грэм. — У нас в запасе еще одна.
— Нет, — тихо произнесла она. — Мне нужно отдохнуть.
— Сейчас? Аманда, нам нельзя останавливаться.
— Всего на месяц, Грэм. На один месяц. Это не нарушит общей схемы. Возможно, даже поможет.
Он не ответил. Аманда скрестила руки на груди.
— Между прочим, Гретхен беременна. Карен заходила к ней и спросила.
Грэм по-прежнему молчал.
— Я не вижу твоего лица, — сказала Аманда. — Ты удивлен? Испуган? Встревожен?
— Встревожен? С какой стати?
— Кто-нибудь может подумать, что это твой ребенок.
— О чем ты говоришь?
— Гретхен на восьмом месяце. Значит, она забеременела в октябре. Тогда ты работал у нее.
— Я планировал участок.
— Ты бывал у нее дома.
Настала тишина, потом Грэм тихо произнес:
— Не понимаю, на что ты намекаешь.
Разозлившись от того, что он не вышел из себя и не стал оправдываться, она проговорила:
— Но если все сходится…
Грэм вскочил с дивана.
— Я постараюсь забыть твои слова, — сказал он, направляясь к двери. — Я понимаю, почему ты их произнесла. Ты выросла в доме, где родители изменяли друг другу. В тебе сейчас говорит твоя мать.
— Гретхен беременна, — повторила Аманда, не в силах остановиться. — Она же не могла забеременеть сама по себе. Откуда взялся ребенок?
— Понятия не имею. Мне не известно, с кем она встречалась.
— Она ни с кем не встречалась.
— Для того чтобы забеременеть, не обязательно заводить роман. Это могло быть вспышкой страсти.
— Вот именно.
В воздухе повисла ледяная тишина. Потом Грэм раздраженно произнес:
— Ты ничего не знаешь, Аманда. Быть может, это ребенок Бена. Быть может, он поместил свою сперму в банк. Быть может, Гретхен
Он вышел. Аманда не двигалась. Услыхав отзвук собственных слов, она поняла, что Грэм прав. В ней говорила ее мать. Аманда выросла в атмосфере взаимных обвинений, большинство из которых были справедливыми. И мать, и отец постоянно заводили любовников, чтобы отомстить друг другу за неверность.
Будь Аманда психотерапевтом своих родителей, она посоветовала бы им разойтись. Когда доверие между ними было окончательно разрушено, развеялись и все надежды на любовь. А вот она сама обвиняет мужа в неверности, хотя Грэм был одним из самых преданных людей на свете. До нее он знал всего одну женщину, с которой долго жил в браке. Меган была его соседкой, они дружили с детства, и Грэм был верен ей, пока они были женаты. Он до сих пор оставался бы мужем Меган, если бы та сама не ушла.
Аманда никогда прежде не сомневалась в любви Грэма, не сомневалась и сейчас. В поисках Грэма Аманда зашла на кухню. Его не было ни там, ни в спальне.
С одной стороны, ей хотелось найти его. С другой — защититься от его холодности. Войдя в кабинет около спальни, она легла на диван, натянула до подбородка плед, закрыла глаза и постаралась ни о чем не думать.
Карен Коттер пекла на завтрак оладьи. К тесту она добавила чашку свежей голубики, не столько потому, что ее любили дети, а потому, что ее терпеть не мог Ли.
— А где мордашка? — спросила Джули, разочарованно глядя на жарившиеся оладьи.
— Сегодня обойдемся без мордашек, — ответила Карен. — Мне некогда.
— Тебе всегда некогда.
— Неправда.
Времени Карен хватало. Не хватало терпения воткнуть в оладушек ягоды, чтобы получилась веселая мордашка с глазами, носом и ртом.
— Ты в прошлый раз тоже не делала мордашек. Можно я попробую?
— Ну ладно. Давай. — Взяв ручонку своей шестилетней дочери, она помогла ей воткнуть несколько ягод. — Отлично! Теперь ешь. Оладьи остынут. Мальчики, что вы делаете? — спросила она восьмилетних близнецов, тянувших перепачканные сиропом руки друг другу в тарелку.
— Меняемся ягодами, — ответил Джаред. — У него они голубей.
— А у него сочней, — добавил Джон.
— Осторожно, вы все перепачкаете. Ах! — воскликнула Карен, когда перевернулся стакан с соком.
Схватив посудное полотенце, она промокнула лужицу. Потом посмотрела на Джорди. Тот уткнулся в спортивный раздел газеты.
— Что-нибудь интересное? — спросила она.
В ответ он пробурчал нечто невразумительное. Карен со вздохом вернулась к плите. Через несколько секунд на кухне появился Ли, он был одет для работы: в спортивную рубашку и брюки цвета хаки.