Сошел с ума
Шрифт:
— Я не об этом. Я ведь его убил. Почему же ты льнешь ко мне? Отодвинулась. Темно было, но я отчетливо видел серую тень на ее щеках.
— Вы можете не понять.
— Да что вы все из меня дурака делаете!
— Вы никого не убивали. Учитель сам захотел умереть. Он устал. Вы сделали доброе дело. Вы ему помогли. Поэтому
Грудь сковало, как обручем.
— Принеси водки, Лиза.
— Может быть, капель? Лекарства?
— Неси, что велят.
Принесла в чайной чашке, ледяную, прозрачную — горькие слезы тоски. Я пил, давился. Вкуса не чувствовал. Водка проворно скользнула в кровь, скребанула по мозжечку. В который раз разжала обруч смерти.
Лиза потушила ночник, тихо сопела под боком.
— Что все это значит, Лиза?
— Что?
— Ночь, водка, воздух, тишина, твое присутствие. Почему все так ноет, болит, будто переехало трактором? Будто раскрошило в пыль?
— Вы ее не забыли, поэтому вам тяжело.
— А тебе легко?
— Всем тяжело, и мне тоже.
— А тебе почему тяжело? Из-за Трубецкого?
— Не только. Я никчемная, как и вы. Не умею жить сама по себе. Но те, к кому привязываюсь, уходят один за другим. Вы тоже скоро уйдете.
— Умру?
— Нет, просто уйдете.
— Тут ты ошибаешься, девочка. Мне некуда больше идти.
Она не ошибалась. Я не забыл Полину. Когда услышал в трубке ее голос, виски заломило. Сначала ворвалась междугородка со своими прерывистыми, наглыми «трень! трень!» — словно электродрель дырявит фанеру, — я в ту же секунду догадался, что это она. Сел, снял трубку, выслушал английскую речь, польскую речь, еще какие-то птичьи рулады, а потом по-русски:
— С вами будет говорить Монако! — и чуть позже родное, чуткое:
— Миша, Мишенька, почему ты молчишь?
— Я не молчу. Ты где?
Быстрое знобящее прикосновение
— Миша, ты мне нужен. Приедешь?
На короткий миг я погрузился в забытье, был похоронен и вырыт из могилы. Сухие комья земли осыпались с глаз.
— Приеду… Но куда?
Все, что она дальше говорила, отпечаталось в мозгу, как на телетайпной ленте. Телефон в Москве, где помогут с документами и со всем прочим, маршрут, конечный пункт путешествия — Мексика, аэропорт «Вальпараисо», кафе «Глория». Хозяина зовут Антуан Пейзано.
— Не далековато? — спросил я.
— Нисколько, — Полина счастливо смеялась. — Ты даже не представляешь, как это близко.
— Это я так, к слову. Когда надо лететь?
— Если не будешь валять дурака, за два дня соберешься.
— Я не буду валять дурака.
— Миша! Мишенька!
— Да, я здесь.
— Мариночка скучает по тебе.
— Передай, я помню нашу тайну.
Дальше — зуммер отбоя. Связь прервалась. Потянулся к сигаретам, закурил. Значит, Мексика. Почему бы и нет? Перед глазами замелькали крохотные черные мушки. Чтобы их отогнать, размотал марлевую чалму с головы. В одном месте бинт прилип, пришлось отдирать.
Мексика! Она сказала, это совсем рядом. Тем лучше. Не в Рязань же, в конце концов собираюсь. Не надо беспокоиться о теплом белье.
Чтобы не терять времени даром, набрал номер, который продиктовала Полина. Отозвался солидный, уверенный в себе мужской бас. Я представился, объяснил по какому делу.
— Вы от Полины Игнатьевны?
— Именно так.
— Нет проблем. Я в курсе. Подождите, сейчас позову человека, который вами займется.
Я ждал, затаив дыхание, стиснув трубку двумя руками, словно это была хрустальная чаша, которая могла упасть на пол и разбиться вдребезги.