Сошествие ночи
Шрифт:
— Так вы поддержите публично мою власть? — надавила МакКвин.
— Давайте скажем, что я склоняюсь к этому решению. Я, однако, хотел бы сперва получить возможность переговорить с членами Комитета, являющимися в настоящее время вашими... гостями. И чтобы удостовериться, что они действительно являютсявашими гостями, а также что вы, э-э, не преувеличиваетестепень поддержки, которую они вам оказывают.
— Полагаю, это можно устроить, гражданин комиссар.
Эстер
Она сложила руки за спиной и повернулась к видеомониторам, демонстрирующим дым и пламя, усеивающие окрестности Октагона. В жилых башнях вне пределов защитного периметра зажигались огни и она покачала головой.
“Только взгляните на это, — думала она. — Меньше чем в трех километрах идет чёртова война и готова спорить, что две трети из них сидят и глазеют в окна на то, как мы убиваем друг друга! Как скверно, что обитатели столицы того, что считается цивилизованной звездной нацией, видели столько крови, что даже не убегают в горы, когда она начинает литься вновь”.
Она еще раз покачала головой и посмотрела на красный диск заходящего солнца, опускающегося за вершины башен к западу от Октагона.
“Наверное я должна расценить это как комплимент — своего рода свидетельство их веры в точность наших систем управления огнём! — МакКвин фыркнула. — Они наверное думают, что одна шайка политиканов не хуже другой. Видит Бог, я бы на их месте думала также. Интересно, волнует ли их в действительности, кто из нас одержит верх, или же они предпочли бы, чтобы мы вовсе прикончили друг друга и на этом закончили?”
Она ещё мгновение полюбовалась на заходящее солнце, глубоко вздохнула и оживлённо обернулась к Операционному Залу. Было много дел, которые следовало сделать, и людей, с которыми следовало поговорить и ей ещё следовало многое двести до конца.
“Я действительно ещё в полдень не рассчитывала на это, — сказала она себе. — Но я сделала это и, как бы я ни глушила оптимизм Ивана, на самом деле я считаю, что он прав. Мы сделали ублюдка. Он должен был прикончить нас до наступления темноты, а он этого не смог”.
— Сэр, вас вызывает гражданка генерал Шпеер.
На сей раз Оскар Сен-Жюст даже не откликнулся. Он лишь потянулся и нажал клавишу, принимая вызов.
— Гражданка генерал, — он кивнул женщине на мониторе и та кивнула в ответ.
— Гражданин Председатель, — лицо Сен-Жюста слегка напряглось при первом обращении к нему с этим титулом. В выборе выражений Шпеер скрывалось некое сообщение и он спрашивал себя, не могла бы она быть более права, чем он полагал... или, по крайней
“Насколько сильно я хочу получить работу Пьера? Я знаю, что всегда говорил ему, что только сумасшедший может её пожелать, но действительно ли это я имел в виду? Если именно это, то почему я немедленно не связываюсь с МакКвин, пытаясь добиться некоего компромисса, чтобы покончить с этой историей без дальнейших жертв? Месть за Роба это прекрасно и замечательно, но может быть в этом есть и что-то ещё?”
Не то, чтобы это имело какое-то значение.
— Я готова к “Карамболю”, — официально продолжила Шпеер и Сен-Жюст снова кивнул.
— Тогда действуйте, — хладнокровно произнёс он и в пятнадцати километрах от его кабинета гражданка генерал Рэйчел Шпеер в своём командном центре нажала на кнопку. Сигнал от этой кнопки пробежал по защищённой линии связи, о существовании которой вне самого внутреннего круга Госбезопасности никто даже и не подозревал. Он достиг скрытого в подвале Октагона ретранслятора и уже оттуда прыгнул к точке своего назначения.
Ядерное взрывное устройство мощностью пятьдесят килотонн, о существовании которого не знал даже Эразмус Фонтейн, сработало. Октагон, Фонтейн, всё уцелевшие члены Комитета Общественного Спасения, Иван Букато, Эстер МакКвин и весь её штаб превратились в разбухающий в самом сердце Нового Парижа огненный шар.
Полыхнул световой импульс, мгновением спустя сопровождаемый фронтом ударной волны, которая со всей яростью обрушились без всякого предупреждения на башни вокруг Октагона. Многие из их обитателей бежали в предыдущие часы; большая часть осталась. Они попрятались, а башни были более километра в высоту и диаметр в полкилометра. Их масса и габариты казались достаточными, чтобы защитить укрывшихся в их недрах, и так оно и было... пока воюющие стороны ограничивались применением химической взрывчатки.
Они были бессильны укрыть от чудовищного извержения среди них порождённой термоядерной реакцией плазмы и огненный шар гибнущего Октагона окутал их подобно огненному дыханию самого Ада.
По крайней мере эти рукотворные горы керамобетона оказались достаточно прочны и велики для того, чтобы отразить взрыв. Они сработали подобно волнолому, защищая своей гибелью остальной город, и их жертва не была напрасна, поскольку вместе с ними погибли “всего лишь” миллион триста тысяч обитателей Нового Парижа.
Кабинет Оскара Сен-Жюста находился в двух третях города от Октагона и помещался в самом сердце башни. Даже ослепительное сияние ядерного взрыва не могло проникнуть сквозь такую толщу металла и керамобетона, однако всё гигантское здание задрожало как будто в ужасе, когда его достигла ударная волна. Заложенные глубоко под землёй линии связи были полностью защищены от воздействия порождённого взрывом электромагнитного импульса и изображение Рэйчел Шпеер на мониторе Сен-Жюста даже не дрогнуло.