Сослан-богатырь, его друзья и враги
Шрифт:
Стал Айсана подрастать. Друзья Сафы пришли любоваться на него. Вместе пришли Уастырджи — покровитель мужчин-воинов и Афсати — бог охоты, вместе — водитель волков Тутыр и грозный Уацилла. Храбрый Ногбон пришел вместе с Элиа — повелителем громов. Выбежал к ним навстречу Айсана и по старшинству помог гостям слезть с коней. Потом снял он седла с коней, принял бурки и плети, отнес в дом и бережно прибрал снаряжение гостей. Сафа позвал гостей к очагу, усадил их на почетные кресла, и поставил он перед гостями круглые столы — в два раза больше обычных были эти столы! Яствами и напитками
Лучшие из нартов были в то время в дальнем походе, а все, кто в поход не пошел, собрались на площади игр, взялись за руки и завели круговой симд. Агуры же забавлялись тем, что пускали стрелы по пляшущим нартам.
И, кому из нартов вонзалась стрела меж лопаток, тот начинал плясать еще веселее. А тот, кого агурский воин ударял пикой в колени, тот подпрыгивал еще проворнее и выше.
Подивились тут небожители, и говорили они друг другу:
— Стрелы не пронзают нартов и пики их не берут! Из какого же вещества созданы эти мужественные люди?
И вдруг увидели они: из старого дома Ахсартагата вышла вдова нарта Сослана. Глядит она на пляску нартов, и, подобно луне улыбаясь и как утренняя звезда сверкая, пьет она воду. И видно, как струится вода в ее прозрачно светящемся горле; струится и светится вода, и отблески света долетают до небесного жилища Сафы. Тут Айсана уронил вдруг кувшин с ронгом, и тогда сказал ему Сафа:
— Да погибнешь ты! Не по возрасту еще мечтать тебе о женщине! Иначе с чего это все валится из рук твоих?
— Не потому упал кувшин из рук моих, что увидел я красоту женщины, а потому, что, как ведомо вам, небожители, в нартском селении живут мои старики — отец мой и мать, и, может быть, кони агуров давно затоптали их, а я живу здесь, ни о чем не тревожась! Та же, о которой вы говорите, подобно луне свет испускающая и подобно утренней звезде мерцающая, ведь это невестка наша, нарта Сослана вдова. Видно, прославленные нарты уехали в дальние походы. Иначе кто бы посмел напасть на нас? Да и невестка наша смирно сидела бы дома, оплакивала мужа и не вышла бы глядеть на нартские пляски.
Попросил тут Сафа гостей своих:
— Одарите воспитанника моего, перед тем как вернется он на землю.
И ответил Уастырджи:
— Своего трехногого скакуна, ветер обгоняющего, дарю я ему!
— А чем славен твой конь?
— Пусть силы неба и земли будут мне свидетелями: подобно молнии проносится он от одного края земли до другого, — ответил Уастырджи.
— Теперь твой черед, Элиа. Каков будет твой подарок?
— Свой громовик подарю я ему!
— А чем славен он?
— Беру в свидетели небо и землю: если сверху выстрелит он по войскам, то как бы ни было грозно войско, подобно щебню во все стороны разнесет его.
А ты, Тутыр, что ты подаришь воспитаннику моему?
— Мой лук-самострел — вот мой подарок!
— А ты, Уацилла?
— Меч булатный получит он от меня!
А ты, Ногбон,
— Я буду помогать ему на поле боя. Победа в бою — вот дар мой!
Надел Айсана боевые доспехи, вскочил на трехногого коня Уастырджи и прискакал в селение нартов.
Все нартское селение радостно приветствовало его.
Когда агуры напали на землю нартов, мать Айсаны, Шатана, скрылась у родичей своих, Донбеттыров. Но только Айсана появился в селении, как тут же послали за Шатаной.
Вошел Айсана в дом Ахсартагата. Сидит у очага вдова Сослана, по даже не взглянула она на сына Урызмага, с места не двинулась и не приветствовала его. И сказал тогда Айсана:
— Тяжела стала ты, добрая женщина! Ведь я не чужой тебе, а ты даже с места подняться не можешь, чтобы со мной поздороваться.
И ответила ему жена Сослана:
— С чего это я буду вставать перед тобой, солнце мое? Нет на свете мужа моего Сослана, который прогнал бы агуров с нартской земли! — И заплакала тут вдова Сослана.
Услышав эти слова, обозлился Айсана, вскочил на коня своего, и око еще не мигнуло, а он уже напал на войска агуров. Стал он их истреблять и столько крови пролил, что бурный поток ее устремился на тех агуров, кто остался в живых, и смыл их прочь с нартской земли.
Истребил Айсана войска агуров, спас он селение нартов, и когда подъехал к родному дому, радостные нарты так тесно окружили его, что не мог он сойти с коня на землю. Но не взглянула на него вдова Сослана и не поднялась она с места.
— Ну и тяжела же ты, добрая женщина! — сказал ей Айсана. — Хотя бы чуть-чуть поднялась мне навстречу!
И ответила ему женщина:
— С чего мне вставать перед тобой, солнце мое? Ведь ты не принес к нашим воротам то дерево, что от заката до полуночи расцветает, а от полуночи до рассвета плоды на нем созревают. Да и где тебе посадить это дерево у наших ворот! Охраняя его, две горы сшибаются, как бараны, и вновь разбегаются, и только мужу моему было бы под силу проехать между ними! — И заплакала тут вдова Сослана.
Обидели слова эти Айсану. Повернул он коня своего и поскакал добывать дерево. Недалеко отъехал он, как вдруг спрашивает его конь:
— Куда это ты собрался, противное отродье, расскажи-ка?
И ответил Айсана:
— Нужно мне добыть то дерево, охраняя которое две горы сшибаются, как бараны. От заката до полуночи цветет это дерево, от полуночи до утра плоды на нем созревают.
И ответил ему конь:
— Не мечтай об этом! Много молодцов не хуже тебя отправлялись добывать то дерево, но ни один еще не принес обратно своей головы.
Никак нельзя мне отказаться от этого дерева! — сказал Айсана. — Должен я добыть его.
И тогда сказал ему конь:
— Ну раз так, то крепко подтяни мои подпруги и подвяжи мне хвост крепким узлом, но три волоска на хвосте оставь неподвязанными. А затем, когда подъедем мы к горам, что подобно баранам сшибаются, должен ты меня так хлестнуть, чтобы кусок кожи величиной с подошву отскочил от ляжки моей, чтобы кусок кожи не меньше язычка на кончике плети отскочил от ладоней твоих, — и тогда мы проскочим!