Сосны. Последняя надежда
Шрифт:
Жена вытерла глаза, и он заметил это:
– Ты плачешь?
– Всё в порядке.
Итан осторожно взял жену за плечо и повернул ее лицом к себе:
– Что случилось?
– Я просто боюсь, вот и всё.
Они в последний раз собрались за этим обеденным столом. Итан посмотрел на Терезу и сына, а потом встал и поднял свой стакан.
– Я хотел бы сказать несколько слов двум самым важным людям в моей жизни. – Голос его уже дрожал. – Я не идеален. На самом деле я очень далек от идеала. Но я сделаю все, что угодно, чтобы защитить тебя, Тереза. И тебя, Бен. Все, что угодно.
Глаза его жены заблестели, и, когда он сел, будучи не в силах больше ничего сказать, она потянулась через стол и взяла его за руку.
Это была последняя ночь, когда Итан мог поспать на мягком матрасе. Они с Терезой лежали, обнявшись, под горой одеял. Час был поздний, но оба они не спали. Итан чувствовал, как жена моргает, ее ресницы щекотали ему грудь.
– Ты можешь поверить, что это – наша жизнь? – прошептала она.
– Я так и не осознал это. И вряд ли когда-нибудь осознаю, – признался Бёрк.
– А если ничего не получится? Если мы все умрем?
– Это вполне возможно.
– Какая-то часть моей души хочет, чтобы этого не было, – промолвила она. – Пусть нам даже и осталось всего четыре года – почему бы не прожить их в полной мере, почему бы не сделать их прекрасными? Наслаждаться каждым моментом, каждым кусочком пищи, каждым глотком воздуха… Каждым поцелуем и каждым днем, когда мы не испытываем голода или жажды, когда нам не надо спасаться от смертельной опасности…
– Но потом мы непременно умрем. Наш вид вымрет полностью.
– Может быть, это не так уж плохо? У нас был шанс, и мы сами его упустили…
– Мы должны пытаться снова и снова, должны продолжать сражаться.
– Почему?
– Потому, что мы так устроены.
– Не знаю, гожусь ли я на такое.
Дверь в спальню со скрипом приоткрылась.
– Мама? Папа? – окликнул шепчущихся супругов Бен.
– Что такое, дружок? – спросила Тереза.
– Я не могу уснуть.
– Тогда забирайся к нам.
Мальчик вскарабкался на кровать и устроился под одеялом между родителями.
– Так лучше? – спросил Итан.
– Да, – ответил его сын. – Намного лучше.
Потом они еще долго лежали в темноте и молчали. Никто не проронил ни слова. Первым задремал Бен, за ним – Тереза, и один только Итан так и не смог уснуть. Он приподнялся на локте и смотрел на жену и сына – смотрел на них всю ночь, пока небо за окном не посветлело и не занялся рассвет – рассвет их последнего дня в Заплутавших Соснах.
По всей долине, в каждом доме, зазвонили телефоны. Итан вышел из кухни в гостиную с чашкой черного кофе в руке и на третьем звонке снял трубку старомодного дискового телефона. Шериф знал, какое сообщение будет передано, и все-таки, когда он поднес трубку к уху, внутри его все сжалось в комок. Он услышал запись, сделанную накануне – услышал свой собственный голос: «Жители Заплутавших Сосен, время пришло».
Итан открыл парадную дверь и придержал ее перед Терезой – та вышла на крыльцо, неся картонную коробку с фотографиями их семьи. Это было единственное материальное имущество,
Тут и там по всему кварталу из домов выходили люди. Кто-то нес маленькие коробки, наполненные самыми ценными для них вещами; у некоторых не было вообще ничего, кроме того, во что они были одеты. Семья Бёрков спустилась с крыльца, миновала передний двор и вышла на улицу. Все жители города собрались на Главной улице и единой группой двинулись к лесу на южной окраине города. Итан заметил впереди Кейт, несущую на плечах маленький рюкзачок. Она шла рядом с Адамом Хасслером. Шериф ощутил прилив какого-то чувства, которое не смог опознать, и подумал, что оно, должно быть, было слишком сложным. Но что бы он сейчас ни испытывал, это определенно было близко к ностальгии.
Выпустив руку Терезы, Итан произнес:
– Я сейчас вернусь.
Он нагнал бывшую напарницу, когда группа поравнялась с «Осиновым домом».
– Доброе утро.
Кейт обернулась и улыбнулась ему:
– Готов к тому, что будет?
– Это безумие, да?
– В некотором роде.
– Привет, Итан, – поздоровался Хасслер. Месяц цивилизованной жизни сотворил с ним чудеса. Исхудавший Кочевник набрал достаточно веса, чтобы выглядеть почти как в прежние времена.
– Привет, Адам, – кивнул ему Бёрк. – Как вы оба, держитесь?
– Полагаю, всё в порядке, – отозвался его бывший начальник.
– У меня такое ощущение, что я сажусь на рейс вслепую, – отозвалась Бэллинджер. – И понятия не имею, куда он меня завезет.
Они миновали больницу. Итан вспомнил, как впервые очнулся в этом здании и увидел улыбающееся лицо медсестры Пэм. Вспомнил те первые дни, когда он блуждал по городу в замешательстве, все время пытаясь позвонить домой и не имея возможности связаться с родными… А потом ему вспомнилось, как он увидел здесь Кейт – оказавшуюся на девять лет старше, чем она должна была быть. Невероятное путешествие…
Бёрк посмотрел на миссис Бэллинджер:
– Через некоторое время начнется суматоха. Я подумал: наверное, нам следует попрощаться сейчас.
Женщина остановилась посреди дороги. Она улыбалась, щуря глаза от утреннего солнца, светившего ей в лицо, и в этот миг выглядела совсем как Кейт Хьюсон прошлых времен. Времен их работы в Сиэтле. Времен самой худшей – и самой лучшей – ошибки, которую Бёрк сделал в жизни.
Последние жители Заплутавших Сосен проходили мимо них.
Они обнялись с яростной силой.
– Спасибо за то, что поехал искать меня все эти годы назад, – сказала Кейт. – И извини, что это закончилось вот так.
– Я не стал бы ничего менять, – признался шериф.
– Ты поступил правильно, – прошептала его бывшая коллега. – Не смей в этом сомневаться.
К ним подошла Тереза. Она улыбнулась Кейт, потом шагнула к Хасслеру и обняла его и, когда они разомкнули объятия, спросила:
– Не хотите ли немного пройтись вместе с нами?
– С радостью, – ответил Адам.
Стоя на дороге рядом с женой, сыном, бывшей любовницей и человеком, который его некогда предал, Итан гадал: «Может быть, так и выглядит семья в этом новом мире?» Потому что вне зависимости от того, что случилось в прошлом, теперь, в настоящем – в тяжелом и требовательном настоящем, – каждый из них нуждался во всех остальных.