Состояние постмодерна

Лиотар Жан-Франсуа

Ниже мы рассмотрим третье свойство, относящееся к передаче этих рассказов. Их повествование чаще всего подчиняется правилам, закрепляющим их прагматику. Это не значит, что по установлению такое-то общество назначает на роль повествователя такую-то категорию по возрасту, полу, семейному или профессиональному положению. Мы говорим здесь о прагматике народных рассказов, которая им, если можно так сказать, имманентна. "Например, рассказчик индейского племени кашинахуа77 всегда начинает свое повествование с одной и той же формулы: "Вот история о... Издавна я слышал ее. Сейчас я в свой черед расскажу ее вам. Слушайте". А заканчивал он другой неизменной формулой: "На этом кончается история о ... Рассказал вам ее... [имя рассказчика, данное ему кашинахуа], для Белых... [испанское

или португальское имя того же рассказчика]"78.

Беглый анализ такого двойного прагматического указания показывает следующее: рассказчик истории об

__________

77 Ans Andre M., de. Le dit des vrais hommes. Paris: 10/18,1978.

78 Ibid. P. 7.

прагматика нарративного знания 57

ладает компетенцией, только потому, что он был когда-то ее слушателем. Сегодняшний слушатель через это слушание получает в потенции такую же возможность. О рассказе сказано, что он пересказывается (даже если его нарративная действенность в сильной степени вымышлена) и пересказывается "извечно": его герой, тоже индеец кашинахуа, был в свое время слушателем, а потом может быть и рассказчиком этого же рассказа. В силу такого сходства положения сегодняшний рассказчик может стать затем героем рассказа, также как им стал Старейшина. Р1а деле, он уже является героем, поскольку носит имя, которое он сообщает в конце своего повествования, и которое было ему дано в соответствии с каноническим рассказом, легитимирующим распределение патронимов [отчеств] у кашинахуа.

Прагматическое правило, проиллюстрированное этим примером, конечно не распространяется на все случаи79. Но оно показывает один из признаков общепризнанного свойства традиционного знания: нарративные "посты" (отправитель, получатель, герой) распределяются таким образом, что право занять один из них - пост отправителя - основано на двояком факте: на том, что [такой-то индивид] ранее занимал другой пост - получателя, и на том, что о нем - благодаря имени, которое он носит - уже говорилось в рассказе, т. е. на факте быть помещенным в позицию диегетического (diegetique) референта других нарративных случаев80. Знание, которое передается этими повествования

__________

79 Мы выбрали этот пример из-за прагматического "ярлыка", которым окружена передача рассказов и чья антропология старательно нам передается. См.: Clasters P. Le grand Parler. Mythes et chants sacres des Indiens Guarani. Paris: Seuil, 1974.

80 О нарратологии, которая вводит в анализ прагматическое измерение, см. тр.Ж.Женета: Genette G. Figures III. Paris: Seuil, 1972.

58 Ж.-Ф. Лиотар

ми, практически не связано с одними только функциями высказывания, но определяет, таким образом, сразу и то, что нужно сказать, чтобы тебя услышали, и то, что нужно слушать, чтобы получить возможность говорить, и то, что нужно играть (на сцене диегетической действительности), чтобы суметь создать предмет рассказа.

Языковые акты81, свойственные этому роду знания, таким образом, осуществляются не только тем, кто говорит, но и тем, к кому обращена речь, а также третьим лицом, о котором говорится. Знание, образующееся в такой конструкции, может показаться "компактным" по сравнению с так называемым "развитым" знанием. Оно позволяет ясно видеть, как традиция рассказов является в то же время традицией критериев, которые определяют тройную компетенцию умение говорить, слушать и делать, - где разыгрываются отношения внутри самого сообщества и с его окружением. Именно через рассказы передается набор прагматических правил, конституирующих социальную связь.

Четвертый аспект нарративного знания заслуживает тщательного рассмотрения. Речь идет о его влиянии на темп. Повествовательная форма подчиняется определенному ритму, она является синтезом метра, разбивающего темп на правильные периоды, и ударения, модифицирующего длительность и амплитуду некоторых из них82. Это вибрирующее и музыкальное свой

____________

81 См. примеч. 34 данной книги.

82 Отношение метр/ударение, образующее и изменяющее ритм, находится в центре гегелевской рефлексии над спекуляцией. См.: Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. Предисловие, 4.

прагматика нарративного знания 59

ство

со всей очевидностью проявляется при ритуальном исполнении некоторых кашинахуанских сказок Они передаются в ситуациях посвящения, в совершенно неизменной форме, специфическим языком, скрывающим лексические и синтаксические нарушения, и поются как бесконечные монотонные речитативы83. Это весьма загадочное знание, неподдающееся пониманию молодых людей, к которым оно адресуется!

И, тем не менее, это очень распространенное знание: знание детских считалочек, знание, которое репетитивная музыка вплоть до наших дней пытается заново открыть или хотя бы приблизиться к нему. Оно дает пример удивительного свойства: по мере того, как метр одерживает верх над ударением во всех звуковых, речевых или неречевых, обстоятельствах, темп перестает быть подпоркой запоминания и превращается в древнее отбивание ударов, которое за отсутствием заметной разницы между периодами не позволяет их просчитывать и заставляет забыть о них84. Если мы посмотрим на форму поговорок, пословиц, максим, которые представляют собой как бы крохотные сколки с возможных рассказов или матрицы старинных рассказов, и которые все еще продолжают циркулировать на некоторых уровнях современного общества, то сможем обнаружить в ее просодии печать этой странной темпорализации, которая полностью расходится с золотым правилом сегодняшнего знания - не забывать.

Итак, должна существовать конгруэнтность между,

__________

83 Эта информация любезно предоставлена А.М. д'Анс, которого мы благодарим.

84 См.: Charles D. Le temps de la voix. Paris: Delarge, 1978; Avron D. L'appareil musical. Paris: 10/18,1978.

60 Ж.-Ф. Лиотар

с одной стороны, такой функцией нарративного знания как "забвение" (lethale) и с другой - функциями формирования критериев, унификации компетенций и социальной регуляции, о которых мы говорили выше. Для простоты мы могли бы сказать, что коллективность, которая делает из рассказа ключевую форму компетенции, вопреки нашим ожиданиям, не имеет потребности в воспоминаниях о своем прошлом. Она находит вещество своей социальной связи не только в значении передаваемых рассказов, но и в самом акте их рассказывания. Референция рассказов может, безусловно, принадлежать прошедшему времени, но в действительности она всегда современна акту "здесь и теперь", который всякий раз проявляет эфемерную темпоральность, простирающуюся от "Я слышал, что..." до "Сейчас вы услышите..."

Суть прагматических правил повествования такого рода в том, что они указывают принципиальную идентичность всех обстоятельств рассказа. Она даже может ничего не значить, как это часто бывает, и из уважения к этикету не стоит прикрываться тем, что за этим стоит юмор или страх. Тем не менее, значение придается именно метрическому отбиванию обстоятельств рассказа, а не различию ударения каждого перформанса. Поэтому мы можем назвать такую темпоральность одновременно мимолетной и древней85.

Наконец, также как эта коллективность, отдающая первенство нарративной форме, нс нуждается в воспоминаниях о своем прошлом, она, тем более, не нужда

________

85 Eliade M. Le mythe de l'eternel retour: Archetypes et repetitions. Paris: Gallimard, 1949.

прагматика нарративного знания 61

ется в специальных процедурах дающих разрешение на се рассказы. Прежде всего, с трудом можно представить, что она отделяет повествовательную инстанцию о других, чтобы дать ей некую привилегию в прагматике рассказов, и потом, что она задается вопросом о праве, по которому рассказчик, оторванный как от слушателя, так и от диегесиса, стал бы рассказывать то, что он рассказывает, и наконец, что она предпринимает анализ или анамнез собственной легитимности. Еще сложнее представить себе, что она может атрибутировать непонятному субъекту повествования власть над рассказами. Эти последние сами себе дают власть. А народ, в некотором смысле, только тот, кто их актуализирует, и делает он это не только рассказывая, но и слушая, а еще становясь героем этих рассказов, иначе говоря, "играя" в них в своих институтах: следовательно, равно соотносясь как с постами получателя повествования и диегесиса, так и с постом повествователя.