Сотник (Часть 1-2)
Шрифт:
– Это княгиня! – не унимался главарь. – С вас за нее спросят…
– Не спросят. Мы не здешние. Режь и готовься…
«Вот так. Тебе ж не княгиню грохнуть надо, а самому выжить хочется. Аллах акбар, ты, надо понимать, тоже кричать не будешь, и вообще, ты к такому повороту событий не готов».
– Все равно!.. Ответишь! – в голосе главаря поубавилось уверенности.
– Ну, хорошо. Чего ты хочешь?
Мишка
– Пропустите нас к ладье и дайте уйти! – выдвинул условие главарь. – И все будут целы.
– И где ж твоя ладья? – Мишка сам удивился тому, как миролюбиво звучит его голос. – Куда пропускать-то?
– Ладья сейчас будет. Мы идем к берегу, и не дай Бог, кто-то из вас нам в спину выстрелить попробует…
– Много хочешь. Ц-ц-ц… – Мишка поцокал языком, словно возмущаясь наглости главаря, но на самом деле это был сигнал. Зверь, услышав цоканье, замер неподвижно: хозяин собирается стрелять, и до щелчка тетивы шевелиться нельзя. Отроки тоже зацокали языками, а от дома раздался голос:
– Господин сотник, мы здесь!
Главарь, в отличие от своих подельников, на голос не обернулся – опытный и нервы крепкие, но это его не спасло, так же, как и остальных. Щелчки выстрелов почти слились в один звук. Тот, в кого целился Мишка, получил болт в локоть руки, державшей оружие, выронил нож и начал оседать на подгибающихся ногах, цепляясь за пленницу. Видимо, болевой шок от перебитого болтом локтевого сустава лишил его сознания. Мишка быстро осмотрелся. Опричники не подвели – по болту, а то и по два, получили все шестеро террористов. Кто-то упал, кто-то схватился за искалеченную руку, двое или трое орали от боли.
К княгине кинулся Дмитрий, а Мишка послал Зверя к девчонке (княжне?), которая, кажется, собралась падать вместе с цепляющимся за нее молодым парнем. Картинно взмахнув мечом («шоу маст гоу он» – а вдруг и вправду княжна?), Мишка ударил террориста плашмя по голове (не дай бог княжну кровью забрызгать), лихо соскочил с коня и попытался подхватить девицу на руки. Не получилось – левая рука опять подвела. Чувствуя, что вот-вот выронит девчонку, он опустился в «рыцарскую» позу и усадил ее на выставленное колено.
«Вот черт, чуть всю романтику не изгадил! Витязь в сверкающих доспехах поражает злодея, берет княжну на руки и… роняет задницей на землю. Шарман! Хорош стебаться, сэр, дел полно! Витязь, блин…»
Мишка торопливо обвел взглядом происходящее перед домом. Одни отроки оглядывались, настороженно поводя по сторонам взведенными самострелами, другие вязали раненых террористов. На периферии зрения мелькнула рука с кистенем – значит, не только вязали, но и добивали. Дмитрий помогал подняться с земли княгине, в дом никто не заходил, а ведь Артемий со вторым десятком обязан был его зачистить; возле стены
Легкое похлопывание ладонью по щекам должного воздействия не возымело, и Мишка, воздержавшись от применения более радикальных средств, потащил девицу к стене дома, решив пристроить ее на завалинке. Не дотащил совсем чуть-чуть. Из двери с какими-то нечленораздельными воплями выскочили две женщины и кинулись к перепуганным, вопящим во все горло княжатам, а следом за ними выскользнул какой-то типчик весьма растрепанного вида, безоружный, и дернул вдоль стены, явно намереваясь скрыться за углом.
Мишка со своей ношей оказался прямо у него на пути и прямо-таки всей кожей почувствовал, что если кто-то из отроков вздумает стрелять в беглеца, то может запросто грохнуть своего сотника, оказавшегося на линии выстрела. Надо было что-то срочно делать… Бросить девицу и выпустить на волю кистень Мишка никак не успевал, меч валялся в стороне, а типчик оглядывался назад и, сам того не замечая, пер прямо на них с девицей.
Пришлось импровизировать, благо боевая рукавица, сброшенная с руки (ну не хлестать же ею девчонку по щекам) все еще лежала у девицы на коленях. Ее-то Мишка и запустил в голову типчика. Получилось удачно – иногда бегущего человека достаточно лишь слегка толкнуть, чтобы тот потерял равновесие, а тут сильно брошенная увесистая рукавица ударила в лицо тыльной, прикрытой кольчугой, стороной – у того подвернулась нога, тело повело в сторону, и он с маху влип в стену дома. И тут же, словно обрадовавшись представившейся возможности, в него ударили сразу четыре болта. На Мишку плеснуло кровью, и даже, кажется, ошметками мозга (вот и старайся девицу не забрызгать), «княжна или как там ее» вдруг очнулась, ломая ногти, вцепилась в мишкину кольчугу и тоже завопила!
«Да мать же вашу всех… Филиал хора Пятницкого в сумасшедшем доме! Оглохнуть можно!»
Мишка попытался встать, но девица вцепилась, как бульдог, и не отпускала; кинул с надеждой взгляд на Дмитрия, но тому, похоже, было ничуть не легче, чем его сотнику. Старшина Младшей стражи беспомощно топтался возле княгини, которая все никак не могла отнять своего самого младшего ребенка у «террориста». Раненый тать сидел на земле, кажется, в полубессознательном состоянии, и не падал на спину только потому, что княгиня Агафья тянула на себя ребенка, которого тать крепко прижимал к груди левой рукой. Дмитрий сунулся помогать, но вместо благодарности получил от княгини удар локтем, сопровожденный еще и каким-то ругательным восклицанием. Отшатнулся, растерянно переступил с ноги на ногу и снова полез помогать.
Агафья, видимо отчаявшись отнять у злодея дитя, позволила тому упасть на спину, а потом, с громогласным «Пся крев!!!», врезала тому ногой по голове, словно футболист, пробивающий пенальти. Террорист сразу же расслабился (если вообще не помер), и княгиня, наконец, подхватила орущего ребенка на руки.
«Угу, сыр выпал, с ним была плутовка такова… Мне показалось, сэр, или ее светлость действительно ругнулась по-польски? Дурдом, ей-богу! Еще и эти разбегались…»