Сотня цветов. Японская драма о сыне, матери и ускользающей во времени памяти
Шрифт:
На каждую значимую дату мама рассказывала что-нибудь из своего прошлого, постепенно приоткрывая завесу тайны.
Словно стремясь заполнить чем-нибудь повисшее молчание, Каори принялась выкладывать на гриль нарезанную тончайшими пластинами мраморную говядину. Вмиг взметнулось пламя, и дым окутал мясо. Прослойки жира потрескивали над углями, и на эту своеобразную мелодию удачно ложился тихий голос Каори:
– Дети семью не выбирают. И отсутствие родителя – это, безусловно, не приговор. То окружение, в котором росла VOICE, наоборот, подарило ей возможность писать музыку.
–
Идзуми осушил кружку пива и снова пробежал глазами по ресторану в поисках официанта. Но в зале так никого и не было. Он невольно щелкнул языком от досады. «Их же только что была целая уйма!»
– Не исключено. Но в одном я точно уверена: ей удавалось создавать пробирающую до глубины души музыку как раз потому, что на жизненном пути ее было много испытаний, – выдвинула Каори неоспоримое утверждение. Она подумала несколько секунд и продолжила рассуждения, при этом внимательно наблюдая за степенью прожарки укутанного дымом мяса. – Личности отца и матери оказывают колоссальное влияние на формирование личности ребенка. Я тоже не сразу пришла к этому заключению.
В своей семье я постоянно чувствовала давление, это было словно проклятье какое-то. Я хотела избавиться от их влияния и постоянно думала о том, как выбраться из таких бессмысленных оков.
Но в какой-то момент я сделала важное для себя открытие: роль родителей для человека могут выполнять и не его кровные мать и отец.
Мои мама и папа не стали разводиться, но совместную жизнь их никак нельзя было назвать семейной. С родительскими обязанностями они тем более не справлялись. Но с детсадовского возраста я стала ходить в балетную школу, и там мне удалось найти того, кто воспитал во мне человека. Это была моя учительница. Я осознала ее роль в формировании моей личности, когда повзрослела.
Тогда я переосмыслила значение и суть «семьи».
Не связанные кровными узами люди – как раз за счет различий – могут отлично дополнить друг друга, дать что-то уникальное. И если в семье нет отца, то обязательно найдется тот, кто сможет взять на себя его роль.
Я надеялась стать такой заменой для VOICE…
Каори произнесла речь на одном дыхании и тут же сняла с гриля – и тем самым спасла от подгорания – пару кусочков мяса, которые разом закинула в рот. Идзуми наблюдал за ее подбородком, выполнявшим усиленные жевательные движения, и не понимал, как он мог злиться на эту девушку.
– Что тебя так развеселило? Ни с того ни с сего заулыбался, – полюбопытствовала Каори, и только после этого замечания Идзуми почувствовал, что у него на лице застыло выражение удовольствия.
– Да так, ничего, – замялся Идзуми и стал усердно выкладывать на решетку новую порцию мяса. Пытаясь отвести внимание девушки от беспричинной улыбки, он предложил: – Может, рис к мясу заказать?
Идзуми рисковал: многие считают неуместным употребление риса в ресторане, специализирующемся на мясных закусках, да и сочетаемость этого продукта с алкоголем вызывает дискуссии. Но он сделал ставку на отменный аппетит спутницы.
Каори пристально, с ноткой недоверия, уставилась
– С удовольствием! Мне – двойную порцию!
Это была первая ее радостная эмоция с начала вечера.
3
Идзуми проснулся от звука закрывающейся входной двери. Он встал с кровати. Белоснежное постельное белье лежало взбитыми сливками.
На другой половине кровати уже не ощущалось тепла. Идзуми потянулся и краем глаза заметил разбросанные по комнате книги и диски.
«Нам нужно будет ставить куда-нибудь детские книжки и другую мелочь… Освободишь место на полках?» – попросила вчера Каори. И, повинуясь, Идзуми тем же вечером принялся перебирать вещи, но далеко он в этом деле не продвинулся: что ни возьми, все навевает воспоминания и невольно начинаешь крутить в руках, рассматривать, перелистывать страницы… Обнаружился CD-плеер, что оказался не у дел, когда появилась возможность слушать музыку на компьютере и на телефоне. Понятно, что все собранные на забытых носителях песни сейчас без проблем можно найти в интернете. Не было никакого смысла хранить эти диски, но совесть не позволяла от них избавиться: они таили в себе воспоминания о том времени, когда их еще слушали.
По темному деревянному настилу коридора Идзуми перешел в гостиную. Планировка квартиры была рассчитана на семью с детьми, все комнаты были просторными: те вещи, которые Идзуми перевез из своего холостяцкого гнездышка, – миниатюрный телевизор, скромный диванчик – сразу бросались в глаза. К покупке общей жилплощади Каори и Идзуми подходили тщательно: они долго обсуждали, какой из вариантов больше соответствует их видению будущего.
Два месяца назад Каори сообщила Идзуми о беременности. Со свадьбы прошло два года. Казалось бы, все шло своим чередом, но известие сбило его с толку: он почему-то никогда не задумывался о том, что это случится. Идзуми еще не до конца осознал, что у них родится ребенок и он станет отцом.
За окном – легкая дымка и северный ветер, который так и норовил пробиться сквозь стекло, но в квартире было тепло и уютно. Наверное, следует признать, что это заслуга Каори, которая настояла на установке теплого пола. Теперь его поверхность приятно грела босые стопы.
На громадном обеденном столе аккуратной стопкой лежали три упаковки шоколада. «Снова с самого утра налегает на сладкое!» Токсикоз Каори несколько отступил за последние пару недель, но на смену пришла новая напасть: шоколадная зависимость.
– Шоколад – это, конечно, лучше, чем ничего, но тебе не кажется, что со сладким немного перебор? – укоризненно замечал Идзуми. Он даже пытался припугнуть жену рассказом коллеги. Мол, та во время беременности очень набрала в весе и из-за этого роды прошли достаточно сложно: ребенок в утробе-то тоже толстел.
– Да я понимаю, – оправдывалась Каори. Левой рукой она гладила живот, словно вырисовывая на поверхности круги, а пальцами правой сжимала красную упаковку шоколада. – Понимаю, но никак не могу удержаться. Я и есть-то особо не хочу, но все равно тяга какая-то непреодолимая…