Сотня цветов. Японская драма о сыне, матери и ускользающей во времени памяти

Кавамура Гэнки

– Ты о чем?

– Да вот, что всегда так.

– Что именно?

– Что в такой день никто даже не позвонит, не напишет, – пожаловалась Юрико, эмоционально всплескивая руками, в которых она держала купленный только прошедшей осенью смартфон.

Мама еще с трудом находила общий язык с этим инструментом и периодически писала Идзуми, чтобы он объяснял ей, как пользоваться разными функциями.

– Вот будет утро – кто-нибудь да напишет! – уверил Идзуми и пристально посмотрел в лицо матери.

– Ну да, может. Если хоть кто-нибудь вспомнит…

На

лице Юрико продолжала держаться улыбка, но в глазах ее вновь появилась пустота. Весь вид ее стал воплощением образа юной девицы, вздыхающей по любви. Но Идзуми понятия не имел, по чему тоскует мама.

2

На экране – будто облако, плывущее по ночному небу.

– Сейчас сантиметров шесть примерно будет. По размеру – как киви. Который фрукт.

Врач, не отвлекаясь от монитора УЗИ-аппарата, водил датчиком по чуть надутому животу. Идзуми следил за скользившим по коже прибором. На быстро двигавшейся картинке экрана крутилось в черном водовороте неба облако, которое принимало человеческую форму.

– Киви? – Каори, лежавшая на медицинской кушетке, приподняла руку и попробовала отмерить расстояние в шесть сантиметров, зажав между большим и указательным пальцем воображаемый фрукт. Идзуми тоже стал разглядывать невидимый объект.

В кабинете УЗИ висел слегка уловимый запах лекарств.

Стены были по-больничному белые, без единого пятнышка. Только настенный календарь с изображением рапса вносил краски в это пространство.

– Хм-м, еще не настолько большой. Может, как клубника…

– Как клубника… – Каори несколько сократила расстояние между пальцами. – А для сравнения обязательно использовать именно плоды?

– Да нет, просто ничего другого на ум не пришло. У вас есть идеи?

– Ну, например, макарон или пафф…

– Слишком уж приторно! – разразился веселым смехом акушер-гинеколог. Этот слегка упитанный мужчина средних лет во всем белом больше напоминал шеф-повара, нежели врача.

– Ваша правда. После таких сравнений еще пухляшом вырастет! – Каори тоже расхохоталась. – Тогда как насчет мячика, например для тенниса или бадминтона?

– А это хорошая идея! – Врач согнул руку, восторженно выставив указательный палец. – Возьму на заметку! – Белый халат явно был ему великоват, и когда мужчина опустил руку, она полностью скрылась под тканью.

– Беременность протекает нормально? – вклинился с вопросом Идзуми, прежде молча наблюдавший за оживленной беседой.

– Простите, отвлекся. Не переживайте, – врач указал на монитор, – вон как сердечко колотится. Живчик!

Идзуми медленно, стараясь не выдать эмоций, глубоко выдохнул, словно выпустив мучившее его напряжение, и снова взглянул на Каори. По движению ее губ читалось неслышимое «Ну слава богу». Девушка сжала руку Идзуми.

Облако на экране тихо покачивалось в небе. Внутри него как заведенное билось крохотное сердце. Идзуми поймал себя на мысли, что он до конца не осознает, что там – новая жизнь. Не было и ощущения, что он скоро станет отцом.

–

Ну что, еще полгодика – и вы станете мамой и папой, – добродушно заключил врач, стирая с датчика гель.

Идзуми, рассыпаясь в словах благодарности, двинулся в сторону двери и уже собирался покинуть кабинет, как его кто-то позвал. По крайней мере, ему так показалось. Он повернулся к источнику звука и снова увидел монитор УЗИ-аппарата. Но на экране не было уже ни ночного неба, ни облака – лишь пустой мрак.

– Тебе не обязательно каждый раз сопровождать меня на скрининги. С работы же приходится отпрашиваться! – заявила Каори.

Они уже покинули больницу и сели в поезд метро. После полудня на линии Собу в вагонах – по полтора человека, и Идзуми с Каори удалось сесть рядом.

– В смысле не сопровождать?! Это же само собой разумеется! – Идзуми озадаченно уставился на Каори. Она же безмятежно наблюдала за стройной аллеей сакур, проносившейся за окном. Деревья, которые весной должны налиться розовым цветом, сейчас только тянулись коричневыми ветками.

– Джун рассказывала, что у нее муж вообще ни на один скрининг не ходил.

– Ну и что хорошего?

– Мне кажется, таких мужчин много. Тех, что шарахаются от кабинета акушера-гинеколога.

– Серьезно?

– Их, конечно, тоже понять можно. И я не прыгаю от счастья, когда приближается день следующего осмотра. Еще и токсикоз мучает, а вне дома надо себя как-то в руках держать.

Каори вцепилась руками в свою темно-синюю кожаную сумку. Она всегда так делала, когда подступала тошнота.

– Все хорошо? – забеспокоился Идзуми.

– Да, все нормально, – сказала Каори, затем достала из сумки маленькую картонную упаковку яблочного сока и за раз все выпила.

Это быстродействующее противорвотное она теперь всегда носила с собой. Однако Каори отказывалась от другого, важного в ее положении предмета: она все еще не повесила на сумку специальный брелок для беременных. Видимо, не хотела испытывать неловкость оттого, что окружающие будут уступать ей место в транспорте и в целом относиться к ней более заботливо. Идзуми не раз говорил ей: «Но ведь такое случается только раз-два в жизни: имеешь полное право на то, чтобы тебя все оберегали!»

Поезд немного прибавил скорость и поехал мимо устроенных на реке посреди мегаполиса «платников». Разгар буднего дня, а собравшихся посидеть с удочкой – хоть отбавляй. Они расположились на специально для этого предназначенных ящиках из-под пива и следили за лесками, погруженными в воду нескольких нарезанных прямоугольниками участков. Не сказать, что сегодня хорошо клюет. По крайней мере, так казалось издалека.

– Мне кажется, ты слишком много на себя взваливаешь. Будешь так надрываться – ничем хорошим это не закончится, – предупредила Каори. В это время пальцы ее сплющивали и сгибали тетрапак из-под яблочного сока. Она всегда так делала, прежде чем выбросить что-то из бумаги или картона. Использованные одноразовые платочки, упаковки от палочек – все подобное она сгибала до мельчайших размеров.