Сотня золотых ос
Шрифт:
Нет, не доверилась бы. Марш все сделала, чтобы люди ей не доверяли.
— … к сожалению, он не может присутствовать… только аватар… но в студии есть его лечащий врач, госпожа Товин…
А шкала под портретом все ползла и ползла, медленно и неумолимо.
— Пломбы… он снял пломбы? Разморозил ваши рейтинги? — спросила Марш, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно тверже.
Мальчик боится смерти, и не зря боится. Мальчик ей доверился, а она его подвела, но даже сейчас он пришел искать защиты именно сюда. Ей хотелось его прогнать,
Освальд кивнул, и капля пота с кончика его носа упала ему на грудь.
— Когда следующий эфир? Где Иви?
— Не знаю… Иви осталась… я сбежал…
— Сбежал?
— Да, Гершелл двери запер, но там же не тюрьма, не весь персонал привык… а Иви побоялась… осталась там… не смог ее уговорить…
— Можешь ей позвонить?
— Связи… в «Саду» больше нет связи…
— У тебя тоже рейтинг крутится в обратную сторону? — спросила она.
Освальд снова молча кивнул.
Марш медленно села рядом с ним на пол и снова взяла Освальда за руку. Внимательно посмотрела на рейтинг, разжала пальцы и закрыла глаза.
Мальчишка умрет, как только Гершелл начнет эфир про него. А есть ли у Гершелла доступ к ее профилю?
Наверняка есть. Если Даффи все разболтал, даже какими словами она их убеждала помогать, значит, Рихард просто пробует силы. Заодно убирает свидетелей и людей, которые могли помешать его вожделенному переезду.
«Она с Рихардом дружит… думаешь, поссорились? Из-за камер?» — спросил ее голос Бесси.
— Они спали? — глухо спросила Марш.
— Кто? — Освальд, казалось, впервые ее услышал.
— Гершелл с девчонкой, которая умерла.
— Нет… она хотела в «Саду» остаться. Она в последнюю ночь… в последнюю, да, торчала у Гершелла в кабинете, но она сказала, что они просто пили чай…
— Ты поверил?
Освальд кивнул.
— Ну, значит, так и было, — равнодушно сказала Марш.
— Я пытался ее спасти, — просипел Освальд. — Правда, я бежал к башне… вот, видишь ожог…
Марш растерянно кивнула. Ей было плевать.
Действительно дружили. Надо же. У Гершелла были друзья. У Гершелла, которого она не захотела убивать ценой жизней троих выпускников «Сада». А Рихард, значит, захотел. Значит, он снова жертвует чужими жизнями.
Как жизнью Леопольда.
Марш открыла живой глаз. Закрыла и открыла снова. Ах, какая злая мысль! Какая злая идея, не на десяток — на сотню золотых ос!
И лекарства. Сколько Леопольду нужно лекарств и сколько они могут стоить? Марш не придумала, где ей взять достаточно рейтинга, чтобы помочь в такой беде. Даже ее второго глаза будет недостаточно.
Но что если Рихард дал ей шанс?
Плохой человек. Я, я плохой человек.
Бесси. От этого имени потянулась тонкая ниточка, завязалась в узелок, а может, в петельку. Нужно посмотреть на эту ниточку пристальнее чуть позже. Бесси-Бесси, хорошая девочка Бесси, а что если она спасет их с Освальдом?
В конце концов, Марш-то точно знала, кто здесь плохой человек.
А если Бесси тоже
Марш не верила ему. Так же как он не верил ей.
Хорошая мысль. Хороший план.
Нет уж, пусть эта мысль свяжется в узор. Петелька-Леопольд, петелька-Гершелл, петелька-Бесси свяжутся в одну петельку.
— Ты пробовал отправлять заявки в службу поддержки? — спросила она, цепляясь за другую спасительную мысль.
— Да. С репортами. У заявки низкий приоритет, у меня цифр не хватает…
Ну конечно. В любой подобной ситуации человек просто отсиделся бы дома, потому что для других людей не снимают эфиры, поднимающие рейтинг.
Марш представила экран, и на нем свое лицо. Ласковый голос Гершелла, который будет говорить и говорить о ней столько хороших, добрых слов. И люди будут смотреть эфир, люди проникнутся тем, какая она замечательная. И кто-то не пожалеет пару токенов на награду, на несколько баллов общественных симпатий. А потом еще кто-то, и еще.
И каждая награда будет откусывать маленький кусочек ее рейтинга, которого осталось совсем немного.
Не хватит на один эфир и короткую народную любовь.
— А если карабинерам?..
— А что ты им скажешь? Меня хотят убить эфиром? Они через пару месяцев может увидят твою заявку, — печально сказал Освальд и потер нос. — А даже если увидят. Гершелл сделает свое вот это лицо и скажет, что это сбой и ужасная трагедия.
Марш зябко повела плечами. Да, он был прав.
— Нам нужно срочно нагнать себе рейтинг, — пробормотала она. — Очень много рейтинга, чтобы если выйдут эфиры… не умереть… Получим рейтинг, купим билеты в Эльмар, а оттуда как-нибудь доберемся до Дабрина…
— Ты что… — ошеломленно прошептал Освальд. — Это же… нельзя так…
— Можно. Нам теперь все можно. Гершелл разрешил, — подмигнула ему Марш.
— А если нас найдут?!
— Людей с высоким рейтингом не ищут, — жестко усмехнулась она. — Если все получится — нас и искать не за что будет. А Гершелл… либо поймет, что ничего не вышло и молча свалит в свой Средний Эддаберг, либо пусть идет жаловаться карабинерам, а мы над ним посмеемся. Гершелл, кстати, не любит когда смеются, мне даже по морде съездил. А ты не знал? Я тебе сейчас расскажу, как дело было…
Она говорила, говорила и методично складывала вещи в глянцевый рюкзак. Он мало годился для путешествий, но другого не было. На дно она не глядя уложила несколько рубашек, а сверху главное, без чего она не могла уехать — запас эйфоринов и набор для перегонки. Поймала взгляд Освальда. Усмехнулась и не стала ничего объяснять, только уложила сверху свитер, чтобы хрупкий пластик не треснул.
Пусть мальчишка думает, что она барыжит, если ему так больше нравится.
… пять контейнеров синтетического морфина на одной манжете и легальные эйфорины на другой. Потому что ему больно и он боится смерти.