Сотрудник агентства "Континенталь"
Шрифт:
– Чем-нибудь еще они занимаются?
– Когда? – спросил он с презрением. – Каждый тратит по десять часов в день, чтобы попасть на первую страницу, еще по десять – на то, чтобы туда не попал соперник, но ведь и спать еще нужно.
В гостинице я буркнул репортерам: «Ничего нового», снова оформил себе комнату, забросил в нее саквояж и пошел через холл к номеру 204. Дверь мне открыл Вернон. Он сидел один и занимался газетами, бело-зелено-розовой грудой валявшимися на кровати. Комната была сизой от сигарного дыма.
Тридцатилетний прокурор считал себя удачливым; у него были темные
– Рад, что вы вернулись. Заходите. Садитесь. Ничего нового нет?
– Коттон передал вам мои сведения?
– Да. – Красуясь передо мной, Вернон широко расставил ноги и засунул руки в карманы, – Насколько важными и подлинными вы их считаете?
– Я посоветовал Эндрюсу приготовить деньги. Он отказался. Их дадут Коллинсоны.
– Конечно, дадут, – сказал он таким тоном, будто я выдвинул гипотезу, а он ее подтвердил. – Дальше. – Он растянул губы, чтобы показать побольше зубов.
– Вот возьмите. – Я протянул ему письмо. – Фицстивен приедет сюда утром.
Решительно кивнув, он поднес письмо поближе к свету и с тщательностью осмотрел конверт и содержимое. Затем небрежно бросил все на стол.
– Явная фальшивка, – сказал он. – Что точно рассказал этот Фицстивен... так, кажется, его зовут?
Я передал рассказ Фицстивена слово в слово. Вернон лязгнул зубами, подошел к телефону и велел передать Финн, что он, мистер Вернон, окружной прокурор, желает его немедленно видеть. Через десять минут, вытирая с пышных каштановых усов капли дождя, в номер вошел шериф.
Вернон ткнул в его сторону пальцем и приказал мне:
– Расскажите теперь ему.
Я повторил рассказ Фицстивена. Шериф слушал напряженно, даже запыхтел, а его багровое лицо посинело. Когда я закончил, окружной прокурор прищелкнул пальцами:
– Отлично. Этот Фицстивен утверждает, что во время звонка у него в квартире находились гости. Шериф, запишите имена. Он утверждает, что на выходные поехал в Росс к... как его там... Ралфу Коулману. Отлично. Проследите, чтобы все было проверено. Надо выяснить, сколько правды в его словах.
Я дал Финн полученные от Фицстивена имена и адреса. Он записал их на обратной стороне квитанции из прачечной и, пыхтя, вышел, чтобы запустить на полные обороты окружную машину расследования.
У Вернона ко мне больше ничего не было. Я оставил его наслаждаться газетами и спустился на первый этаж. Женоподобный ночной портье поманил меня к стойке и сказал:
– Мистер Сантос просил передать, что у него сегодня играют.
Я поблагодарил и поднялся в номер к Сантосу. Кроме хозяина, там сидели еще три охотника за новостями и фотограф. Играли в покер. К половине первого, когда я выигрывал шестнадцать долларов, меня позвали к телефону. В трубке нахраписто зазвучал голос окружного прокурора:
– Зайдите ко мне как можно скорее.
– Иду.
Я взял пальто и шляпу.
– Расплатимся, – сказал я Сантосу. – Важный звонок. Мне всегда звонят, когда я выигрываю.
– Вернон? – сказал он, пересчитывая мои фишки.
– Да.
– Дело вряд ли серьезное, – усмехнулся
У окружного прокурора собрались Коттон, Финн и Ролли. Коттон – среднего роста, с круглым, туповатым лицом и ямочкой на подбородке – стоял посреди комнаты в черных резиновых сапогах, плаще и шляпе, весь мокрый и перепачканный. Его круглые глаза самодовольно поблескивали. Фини, оседлав стул, мрачно пощипывал усы. Рядом с вялым добродушием разминал сигарету Ролли.
Вернон закрыл за мной дверь и раздраженно сказал:
– Коттон считает, что кое-что выяснил. Он считает...
Выпятив грудь, Коттон сделал шаг вперед и перебил его:
– Ничего я не считаю. Я точно знаю, что...
Вернон резко щелкнул пальцами между моим носом и носом полицейского и так же резко отчеканил:
– Ладно. Пойдем посмотрим.
Я заскочил к себе за плащом, пистолетом и фонариком. Мы вышли на улицу и влезли в заляпанную грязью машину. За руль сел Коттон. Рядом с ним Вернон. Остальные устроились на заднем сиденье. Дождь хлестал по брезентовой крыше, просачиваясь в щели.
– Черт! Лучшей ночки гоняться за призраками и не придумаешь, – проворчал шериф, пытаясь увернуться от капель.
– Зря Дик полез не в свое дело, – согласился Ролли. – Раз это не в Кесаде, то и нечего лезть. Не его забота.
– Лучше бы следил, что творится под носом, тогда не пришлось бы рыскать по берегу, – сказал Фини, и они с помощником в унисон хихикнули.
Смысл их разговора до меня не дошел.
– А что он затеял? – спросил я.
– Пустое, – сказал шериф. – Сами скоро убедитесь. Господи, я ему все начистоту выложу. Одного не пойму – как Вернон-то мог клюнуть?
Я опять ничего не понял и посмотрел в щель между занавесками. Темнота и дождь мешали любоваться пейзажем, но мне показалось, что мы направляемся куда-то по восточному шоссе. Поездка была гнусная – мокро, шумно, тряско. Остановились мы в таком же темном, мокром и грязном месте, какие только что проезжали.
Коттон погасил фары и выбрался из машины, мы – за ним, скользя и утопая по щиколотку в мокрой глине.
– Черт! Это уж слишком! – пожаловался шериф.
Вернон хотел что-то сказать, но полицейский уже шагал по дороге. Мы потащились следом, не видя друг друга, держась вместе на слух – по чавканью грязи под ботинками. Было темно.
Вскоре мы свернули»с дороги и перелезли через высокую проволочную ограду; грязь под ногами сменилась скользкой травой. Потом стали взбираться на холм. Дождь хлестал прямо в лицо. Шериф задыхался. Я взмок. Добредя до вершины, мы пошли вниз; где-то впереди бились о скалы волны. Спуск сделался круче, трава все чаще уступала место валунам. Коттон поскользнулся и упал на колени, об него споткнулся Вернон, но удержал равновесие, схватившись за меня. Пыхтение шерифа походило уже на стон. Мы повернули налево и двинулись гуськом по кромке прибоя. Потом еще раз забрали влево, поднялись вдоль склона и остановились под навесом – деревянной крышей, подпертой десятками столбов. Впереди на фоне почти черного неба черным пятном маячил дом.