Сотворение истории
Шрифт:
Князь же Юрий не только переклеил русскую историю по европейским образцам, но и превзошел их. Ведь именно князю Юрию обязаны мы рождением трех колоритнейших персонажей русской истории, по сей день не дающих покоя историкам, писателям и широкой публике – Ивана Грозного, Бориса Годунова и Дмитрия-Самозванца. Секрет успеха вроде бы прост, объединяете, к примеру, честного, добросовестного служаку Бориса Годунова с прекраснодушным царевичем Борисом, взошедшим по праву наследования на русский престол после кончины родного отца царя Федора, и получаете в результате коварного интригана, достигшего престола злодейскими убийствами всех возможных конкурентов.
Но кому интересен честный служака или прекраснодушный царевич, зато коварный интриган возбуждает всеобщее любопытство,
Но князь Юрий жил в другое время и считал себя не писателем, что было унизительным занятием для потомка великих князей Московских, и даже не летописцем. Создавая свою историю, он почитал себя ученым, историком. К сожалению, князь Юрий наивно считал, что сухость стиля, корявость фраз и обилие малопонятных или совсем непонятных слов служат непременными признаками истинно научного труда. Поэтому свой первоначальный текст он не только перерезал-переклеил, но и придал ему наукообразную, то есть неудобочитаемую форму. Люди, живые в его рассказе, вдруг превратились в ходячие манекены. И родив персонажей вымышленных, он буквально зарезал действительных. В первую очередь это касается Федора Никитича Романова, вот уж кто ни в чем не уступал перечисленным выше деятелям, а во что превратился стараниями князя Юрия? Даже не в манекен, в икону. Ну да вы скоро все сами увидите.
Всякие непонятные мне слова в рукописи князя Юрия я вычистил, но на большее у меня не хватило терпения и сил, за что нижайше прошу у читателей извинения. В качестве компенсации для особо интересующихся я составил справку-приложение об основных исторических персонажах русской истории того времени. В ней приведены основные факты их жизни, как они представлены в исторической науке, даны некоторые мои комментарии, отмечающие явные противоречия и нестыковки в этих фактах, а также представлена реконструкция некоторых персонажей, то, кем они были на самом деле. Последнее – мое личное мнение, которое, впрочем, удивительным образом совпадает со свидетельствами Юрия Васильевича, князя светлого.
Сказание о грозном царе Иване Васильевиче, о царедворце лукавом Борисе Годунове, о расстриге Димитрии-Самозванце и о чудесном спасении Руси промыслом Божиим и стараниями славного рода боярского Захарьиных-Романовых
Довольствуясь ролью летописца честного и беспристрастного, излагаю лишь факты неоспоримые, подкрепленные свидетельствами многими, воздерживаясь от оценок и объяснений поступков людских, которые лишь Господу ведомы. Пусть время расставит все по своим местам, пусть другие, более искушенные, исхитряются в объяснениях, пусть другие, более пытливые, находят в архивах пыльных документы новые, пусть другие, более искусные, расцвечивают историю правдивую красками яркими. Мне же утешением будет то, что служу лишь правде и Земле Русской.
Начертано рукой великого князя Георгия Васильевича в лето Господне семь тысяч сто двадцать пятого года.
[1530 г.]
Ни одного наследника Русь не ждала так долго. Двадцать пять лет великого княжения Василия Ивановича вся держава молила Господа о ниспослании сына государю, великий князь со своей благоверной супругой Еленой, происходившей из славного рода князей Глинских, ездили на богомолья в Ярославль, Вологду, на Белозеро, ходили пешком в Святые Обители и Пустыни, раздавали милостыню богатую, молили со слезами о чадородии, но вотще. И вот, наконец, в полночь августа 25-го, 1530 года, Небеса неслыханными доселе громовыми ударами и непрерывно блиставшими молниями возвестили о рождении в великокняжеской семье сына, встреченного народом Русским с ликованием, заглушавшим громовые раскаты.
Так
[1532 г.]
Октября 30-го в великокняжеском семействе родился сын Георгий, последыш, немощный телом и умом.
[1533 г.]
Осенью, будучи на охоте в Волоке Ламском, великий князь тяжко заболел. Внесенный в палаты Кремлевские, он, предчувствуя близкую кончину, составил духовную грамоту, в которой согласно обычаю вручил Державу старшему сыну своему Иоанну под опекой братьев своих князей Юрия (Звенигородского) и Андрея (Старицкого), князя Михаила Глинского и ближнего боярина Михаила Юрьевича Захарьина, определил совершеннолетие старшему сыну в шестнадцать лет, назначил Углич в удел младшему сыну Георгию, отписал супруге своей Елене вдовью опричную долю. После этого, отослав всех остальных, беседовал долго с князем Михаилом Глинским и боярином Захарьиным об устройстве державы после его кончины, затем, призвав семейство, простился с супругой, благословил сыновей и почил в Бозе. Случилось это декабря 3-го.
[1534 г.]
Великая княгиня Елена со вдовьей долей своей не смирилась и, пользуясь попустительством бояр первейших, обиженных небрежением к ним почившего великого князя, совет опекунский разогнала, князя Юрия (Звенигородского), а потом и князя Андрея (Старицкого) голодом уморив, а своего родного дядю князя Михаила Глинского в темницу посадив. Но наибольшую скорбь вызвало удаление от двора боярина Захарьина, делами добрыми снискавшего великую любовь среди простого народа.
Отныне первым боярином при великой княгине состоял князь Иван Телепнев-Оболенский-Овчина, сестра же его Аграфена была мамкой-боярыней при молодом великом князе Иоанне и брате его, бедном Георгии.
Великая княгиня по женской слабости своей и вдовьей доле в делах державы не участвовала и, отдавая долг благочестию, часто вместе с великим князем Иоанном ездила на богомолье в монастыри, но любви народной так и не снискала.
[1538 г.]
Апреля 3-го великая княгиня Елена неожиданно скончалась на тридцать пятом году жизни и в тот же день была погребена в Девичьем Вознесенском монастыре. Народ и бояре не изъявили даже притворной горести и сочувствия к осиротевшим великому князю Иоанну и бедному брату его Георгию. Лишь князь Иван Телепнев-Овчина и боярыня Аграфена утешали их в горе. По прошествии недели князь Иван Телепнев-Овчина был заключен в темницу, где он повторил судьбу князей Юрия (Звенигородского) и Андрея (Старицкого), а Аграфену насильно в монахини постригли, и следы ее затерялись в каком-то дальнем захудалом монастыре.
После событий скорбных власть в Думе боярской и в державе перешла в руки князей Шуйских, Василия Васильевича, Ивана Васильевича и Андрея Михайловича, сменявших поочередно друг друга по мере того, как десница Божия воздавала каждому по делам его. Противостояли им ближайшие свойственники великого князя Иоанна князья Дмитрий Федорович и Иван Федорович Бельские, а также митрополиты, сначала Даниил, а после его удаления происками Шуйских Иоасаф.
Великого князя Иоанна Шуйские держали в небрежении, о чем сам великий князь в последующие годы не раз вспоминал в речах своих. Скудное питание, худое платье и постельное белье, отсутствие образования, даже и грамоте не учили, никакого почтения. Князь Иван Васильевич Шуйский никогда не стоял перед Иоанном, часто заходил в комнату, бывшую великокняжескую спальню, где великокняжеские отроки забавлялись играми, садился на лавку, ногу в сафьяновом сапоге на кровать великокняжескую закидывал и призывал отроков для внушения неподобающего. Последующий розыск выявил и другие прегрешения Шуйских: расхищение казны, отписывание земель государевых на своих родственников и на монастыри, похищение и клеймение сосудов драгоценных именами своих предков, возведение хором за счет казны, шитье шуб из мехов казенных, неправый суд.