Сотворение мира.Книга вторая

Закруткин Виталий Александрович

— Правда, правда! — спохватился Балашов. — Тебе давно пора прочитать письмо.

Письмо было обычное, так пишут близкие в пору долгой разлуки: брат Дмитрий сообщил о домашних делах и успехах ставровской семьи; Настасья Мартыновна — после смерти Марины она подобрела к Александру — просила беречь здоровье и соблюдать осторожность; Андрей писал о своей работе в огнищанской избе-читальне; Роман и Федя просили привезти из Китая хорошие акварельные краски; Каля и Тая — очевидно, в пику ребятам — заканчивали письмо словами: «Нам, дядя Саша, ничего

не надо, просим только об одном: приезжайте скорее, мы по вас соскучились…»

Вечером Александр сел за ответное письмо. Он знал, что Балашов утром уезжает, и ему хотелось отправить письмо с ним. Балашов настоял, чтобы его поместили вместе с Александром. Им отвели комнату в небольшом домике рядом с посольским клубом. В этот вечер в клубе показывали новый американский кинофильм. Балашов отправился туда, пригласив молодую девушку-стенографистку.

Закончив письмо, Александр с наслаждением вытянулся на приготовленной для него чистой, прохладной постели и уснул мертвым сном.

Проснулся он от резкого стука. Кто-то грубо и настойчиво колотил в дверь, дергал ее так, что с потолка летела штукатурка. Александр вскочил, протер глаза. Проникая сквозь щель ставни, на полу мерцала солнечная полоска. Сергей Балашов спал, накрыв голову подушкой. Откуда-то тянуло удушливым запахом дыма.

— Сережа, вставай! — закричал Александр. — Что-то случилось! Должно быть, пожар!

Они мгновенно оделись, кинулись к выходу, но в эту секунду правая половина двери слетела с петель. В комнату ворвались три человека с револьверами в руках. В коридоре, за их спинами, толпились вооруженные винтовками солдаты.

Вбежавший первым высокий человек в форме полицейского офицера закричал на чистейшем русском языке:

— Руки вверх! Ступайте отсюда во двор!

Не понимая, что происходит, Александр спросил спокойно:

— Кто вы такой и по какому праву врываетесь на территорию посольства?

Полицейский офицер поднял револьвер на уровень лица.

— Выкатывайтесь к чертовой матери! — заорал он. — О праве будете говорить после, мерзавцы! Мы вам покажем право!

Александр и Сергей Балашов под конвоем равнодушных солдат вышли из комнаты.

Весь двор посольского городка был забит солдатами, полицейскими и вооруженными людьми в черных штатских костюмах. Возле резной террасы посольского клуба пыхтел большой автомобиль, в который солдаты беспорядочно сваливали книги. Один из домов городка горел, над ним висела темная туча дыма, а из окон вырывались острые языки пламени. Справа, связанные веревками попарно, стояли сотрудники посольства, среди них Александр узнал Ульяну Ивановну. Уцепившись за нее, громко плакали две полураздетые девочки и мальчик.

— Ничего не понимаю! — сказал Балашов, растерянно поглядывая по сторонам.

Александр крепко сдавил его локоть:

— Молчи! Тут и понимать нечего — самый настоящий бандитский налет, подстроенный чжанцзолиновской сволочью и белогвардейцами.

Неподалеку от того домика, в котором ночевали дипкурьеры,

стоял окруженный молодыми деревцами, приземистый одноэтажный дом — канцелярия советского военного атташе. Окна этого дома были разбиты, деревца изломаны, а из распахнутых настежь дверей пьяные солдаты, смеясь и перебраниваясь, выносили и бросали возле террасы папки с бумагами, ковры, кресла, картины. Двое штатских — по лицам в них легко было признать русских — наблюдали за солдатами, хладнокровно покуривая сигары. К ним подошла молодая девушка в светлом плаще и легкой красной косыночке. Она о чем-то спросила штатских. Те ухмыльнулись. Потом тот, который стоял ближе к девушке, плюнул ей в лицо, сорвал с ее головы косынку и хлестнул косынкой по щеке.

Сергей Балашов рванулся туда. Александр побежал за ним.

— Как вы смеете оскорблять женщину?! — гневно закричал Балашов.

Оба штатских отступили на шаг, сунули руки в карманы.

— А ты откуда взялся, защитник? — усмехнулся тощий верзила в сдвинутом набок котелке и трехцветном кашне. — Это тебе не Совдепия, тут свои законы!

Еле сдерживая в себе бешеное желание хватить хулигана по наглой, ухмыляющейся роже, Александр спрятал руки за спину и проговорил глухо:

— Мне кажется, что для мужчины, если он даже белогвардеец и налетчик, должен быть один закон — не трогать беззащитных детей и женщин.

Верзила в котелке захохотал, отступил еще на шаг. Его испитое, с синевой под глазами лицо побелело, рот задергался.

— Не тебе, хамская морда, учить меня правилам поведения! — прохрипел он, с ненавистью глядя на Александра. — Ты знаешь, кто я такой? Я князь, камер-паж его величества, а ты скотина, сиволапое быдло! Я ненавижу вас всех и до конца своих дней буду истреблять ваше красно-советское племя — женщин, детей, всех! Слышишь? Всех!

Голос испитого верзилы зазвенел на высокой ноте, перешел в истошный визг. В это время мимо проходил какой-то украшенный орденами китайский офицер с хлыстом в руке и с моноклем в глазу. «Камер-паж его величества» мгновенно осекся, заулыбался, приподнял котелок и, угодливо изгибаясь, засеменил за высокомерным китайцем.

Между тем грабеж посольского городка продолжался. Пожара никто не тушил. Солдаты волокли из домов на улицу одеяла, одежду, белье. Автомобили вывозили книги, мебель. В одном из жилых домиков надрывно кричала женщина, но ее голос терялся, заглушаемый воем автомобильной сирены, звоном разбиваемых стекол и криками солдат.

Посольский городок был лишь частью территории советского посольства. В переулке — Александр сразу заметил это — стояла цепь чжанцзолиновских солдат, а между ними вертелись штатские, очень похожие по манерам на «камер-пажа его величества».

Все же Балашову и Александру удалось незаметно проскользнуть из городка в посольский сад. В саду никого не было. Светило солнце. Слегка шевелились унизанные тугими почками ветви деревьев.

— Ну что ты скажешь? — угрюмо спросил Балашов.