Сотвори для себя мужчину
Шрифт:
Даша охотно включилась в игру. Пока он произносил "суровую" отповедь, она встала на колени, молитвенно сложила руки на груди и, склонив в знак покорности голову, произнесла:
— Виновата, мой повелитель… Подавив смех, он продолжал:
— Нет, вы только подумайте! Я сам, сам (указательный палец взметнулся вверх) делаю себе бутерброды, а ты в это время лежишь, глядя в потолок! Неужели твои блудливые ручонки созданы только для того, чтобы бесстыдно возбуждать мою плоть?!
— Прости
— Прикрой свою наготу, перестань меня соблазнять! Вставай и одевайся! Позавтракаем и на пляж…
— Да, мой господин…
— Надень ту прозрачную хламидку, что я купил тебе на "блошином" рынке ("хламидка" была от Версаче и стоила соответственно). Купальник можешь бросить в чемодан, мы с тобой здесь одни, как Адам и Ева в раю; твои прелести скрывать не от кого…
— Сделаю, мой повелитель…
— Да поторопись, если хочешь остаться в моем гареме!
— О-о, мой владыка…
Мел зашел в ванную и вышел оттуда в коротком не по его росту халате, полы которого при ходьбе раздвигались, открывая то, что принято обычно скрывать.
Даша прыснула.
— Смеешься, женщина?! — Его суровость была безмерна. — Видно, мне придется лишить тебя звания первой жены и изгнать на кухню!
— О, премилостивейший господин, не гневись на меня! — С кровати послышалось нечто вроде рыдания.
— А пока не забудь: хламидка и ничего больше! Мне интересно следить, как наливаются бесстыдной похотью твои полные груди, как раздувается в нетерпении твой мягкий живот, как извивается соблазнительная попка. Если будет на то моя воля, я трахну тебя в синих волнах!
Завершив эту величественную фразу, он вышел.
— Ты очень добр ко мне, мой господин! — донеслось ему вслед.
Ничего не поделаешь, женщина нежится после сеанса любви… Придется самому позаботиться о себе. Ах, как хочется кофе! Но придется подождать: от кофейного ритуала они привыкли получать удовольствие вместе.
Открыв холодильник, Мел выставил на стол початую банку зернистой икры, три больших сэндвича с курицей и ветчиной (два себе, один Даше), достал порционные сливки. Все! Его миссия окончена, остальное приготовит жена. А вот и она!
В кухню вошла Даша, облаченная в шифоновую накидку телесного цвета. Невесомая ткань окружала ее легким облачком, создавая волнообразные колебания там, где колыхались полные груди и округлые бедра… "Фигушки вам, всякие синьоры тосканини, не ваше, не отдам!", — с гордостью подумал Мел.
— Дашенька, жрать охота, сил моих нет! — вслух сказал он. — Свари, деточка, свой знаменитый кофе по-турецки, здесь и зерна, и кофемолка, и песочница маленькая есть. Порадуй мужа! А ты какой будешь?
— Я, пожалуй, выпью растворимый со сливками. Что здесь есть? Nescafe gold?
Он сидел расслабившись и следил за женой: как она двигается, как склоняется над туркой, как ставит перед ним кофейную чашечку и стакан с ледяной водой. Счастливое умиротворение царило между ними, когда они поглощали вкусный завтрак.
…Отфыркиваясь, как морж, Мел поплавал минут десять, вышел на берег и подошел к разомлевшей от солнца жене.
— Тебе не стоит купаться, малышка. Вода холоднее, чем вчера; теплая только у самого берега.
Даша сняла с лица шляпу и, сощурившись от яркого света, оценивающе посмотрела на мужа. Великолепный мужской экземпляр ей достался!
— Иди ко мне, — позвала она.
Мел, растянувшись рядом, положил холодную мокрую руку на ее теплый живот:
— Какая ты жаркая, малышка…
Руки его начали скользить по обнаженному телу жены.
— О Мел, я хочу тебя, Мел… — простонала она.
…Лежа на влажном песке, они ласкали друг друга нежно и спокойно, что было по-особому приятно после предшествующих ночных безумств…
Тщательно растерев жену большой махровой простыней, Мел увел ее в тень. Слушая шорох волн, они задремали. Проснулись от того, что солнце стало немилосердно припекать голову. Мел, сев, достал из пляжной сумки часы:
— Ого, уже почти полдень! Дашенька, а что, если нам с тобой отправиться на соседний остров? Там, как я вычитал в рекламном проспекте, имеются неплохие ресторанчики: одни специализируются на мясных блюдах, другие — на рыбных. Ты что предпочитаешь?
— Конечно, рыбу! — обрадовалась Даша. — Давно мечтала попробовать акульи плавники!
— А разве их едят? — удивился Мел. — Ладно, на месте разберемся! Надевай свою хламидку и пошли!
В бунгало они приняли душ и стали одеваться для прогулки. Мел выбрал светлые брюки и темно-голубую рубашку, подчеркивающую синеву его глаз. Даша стояла в нерешительности.
— Милый, я не знаю, что мне выбрать…
— Вообще-то, детка, лучше всего ты смотришься без одежды, но… боюсь, тебя не поймут. Хотя, конечно, можешь рискнуть…
— Нет, каков негодяй! — в шутку возмутилась Даша.
— Так, так… — продолжал бормотать Мел, перебирая ее платья. — Это слишком открытое… Это? Нет, это тоже не подойдет… Надень-ка, пожалуй, вот это!
Сняв с плечиков летний костюм из тяжелого непрозрачного шелка (короткая белая юбка в красных маках и такая же кофточка с глубоким вырезом), он, улыбаясь, протянул его жене. — Белье, надеюсь, выберешь сама.
У Даши по давно заведенному правилу к каждому выходному туалету было "свое" белье. Расшалившемуся супругу было интересно, какое именно она подберет к этому наряду: белое или красное.