Соучастие
Шрифт:
Гурам лихо тронул с места. «Жигули», фыркнув отработанным бензином, скрылись за углом.
Гостиница спала. Стеклянные двери были заперты на металлическую скобу. В вестибюле пусто, свет притушен. Швейцар встретил Виктора неприветливым взглядом. Вызвав лифт, Виктор поднялся на свой этаж.
— Поздновато, молодой человек, — проговорила сердито дежурная. — Половина второго. Людей беспокоите.
Осторожно ступая по цветной линолеумовой дорожке, он подошел к номеру. Тихо открыл дверь. В тамбур из комнаты пробивался свет. Куприянов не спал. Оторвавшись от газеты, он
— Тамару огорчаешь. Обыскалась тебя. Тревожится…
Зазвонил телефон. Куприянов снял трубку.
— Тебя!
Виктор подбежал к столику.
— Ты где пропадаешь? — По вопросу Тамары понял: она сердилась всерьез.
— Послушай, Тамара. У меня получилось так. Не обижайся…
— Зря тратишь время…
— Я утром зайду к тебе.
— Нет! Я буду занята. — Раздались короткие гудки.
Утром Тамары в номере не было. В мрачном расположении духа Виктор поднялся в буфет. В этот час там было малолюдно. Командированные уже уехали на работу, туристы — на экскурсию.
Гурам появился ровно в десять. Перекинув на руку пальто, он плечом приоткрыл дверь и, отыскав взглядом Виктора, подсел к нему. От него пахло перегаром и маринованным чесноком, лицо — серовато-землистое. Но все же он был, как всегда, тщательно выбрит.
Виктор мельком взглянул на него.
— Явился — не запылился…
В ответ на это Гурам рассмеялся.
— Надеюсь, сосиски и сметану заказывать не будешь? Внизу такси ждет. Давай не тяни. У нас впереди важные дела. — Хитро подмигнув, он достал из пиджака какие-то бумажки и отложил одну из них в карман пальто. — За товаром по-быстрому съездим.
Виктор не спеша помешивал ложечкой кофе.
— Слушай, а ты кошмарный тип. Потом допьешь!
— Еще чего? — резковато ответил Виктор. — Мне эти подвиги надоели.
— Ты отсталый человек, — с сожалением проговорил Гурам. — Ты знаешь, какой товар? Роскошь, а не товар! Давай быстрее! Мы ужасно много теряем.
— Я ничего не теряю, — ответил Виктор.
— Слушай, дорогой, ты что, недоразвитый? Честное слово, в мире нет такого второго непонятливого акселерата. От тебя психическое расстройство получишь. — Увидев, что Виктор распечатывает пачку печенья, он в нетерпении цокнул языком. — Прошу, будь человеком… Очень прошу! У меня со временем туго.
— А у меня — с пальто туго. Может, с этого и начнем?
Гурам улыбнулся.
— А ты становишься деловым человеком. Далеко пойдешь.
Они поднялись в номер. Гурам, подставив ладошку, напился воды прямо из-под крана. О вчерашнем обещании не произнес ни слова, будто и не было такого разговора. Виктор потерял терпение.
— Скажи, зачем мне нужно мчаться куда другие хотят? Я в твоем штате Пятницей не значусь. Сначала поедем за пальто, а потом видно будет… Ты и так впряг меня как следует…
Гурам удивленно поднял бровь.
— Не капризничай. Зачем эти разногласия? Сначала мое дело, с твоим управимся. Могу поклясться. А здесь нельзя упускать. Ты можешь мыслить масштабно? — спросил он напористо. — Что я тебя уговариваю? Отвечай — да? Поедем — да?
У Виктора
— Чего убеждаешь? Я из понятливых. Съезжу. Но это в последний раз. И деньги отдашь сразу. Такое мое условие. Для меня пока один риск, а толку никакого.
Гурам вытер ладонью вспотевший лоб.
— Какой риск? Выброси это из головы. Ты уже съездил — и ничего, живешь не кашляешь. — И все же слова Виктора задели его. Нахмурившись, он сказал: — Насчет риску и толку… Почему каждый хочет поменьше работать, а получать побольше… И не отвечать. Да ладно! Зачем между нами такой разговор? Сегодня будет последняя ездка и будет расчет. Клянусь на своих детей!
— Их у тебя нет.
— На тех, которые будут. — Глаза Гурама лукаво засветились.
Виктор снял телефонную трубку.
— Я позвоню Тамаре.
— Стоп! Стоп! — остановил Гурам. — Мы быстро вернемся. Наши дела ее не должны касаться. — Помолчав какое-то время, сказал: — Дай что-нибудь, чтоб голова не болела.
— У дежурной есть анальгин…
— Что значит молодой, необученный! Мне бы сто граммов коньяка принять. Я бы сразу в себя пришел! До половины четвертого с друзьями причащался…
— Так бы и сказал. Я в буфете попрошу… Может, заодно таксиста предупредить?
— Предупреди. Пусть подождет.
Виктор вернулся быстро. Со стаканом и бутербродами.
Понюхав коньяк и зачем-то подув на него, Гурам, поморщившись, выпил до дна.
— Принял норму, и опять жить хочется. Сейчас как рукой снимет.
На улице все белело. Снег припушил искрящимися хлопьями ветки деревьев. Такси, гудя натруженным мотором, катило ходко. Стрелка на спидометре покачивалась у отметки семьдесят. Остались позади Колхозная площадь, Комсомольский проспект. Пожилой шофер поначалу поглядывал на пассажиров с интересом, но потом, вписав машину в движущийся поток, уже больше не отрывал взгляда от дороги. Время близилось к одиннадцати. Ровная лента магистрали тянулась вдоль нового жилого массива. Они свернули влево, на параллельную улицу. Здесь было свободно, автотранспорта почти никакого.
Гурам похлопал шофера по руке. Тот затормозил и сбросил показания счетчика. Не считая деньги, он сунул их в боковой карман и мягко захлопнул дверцу.
— Вон в том магазине к тебе подойдут, — Гурам указал на продмаг. Его инструктаж был прост и краток — взять два спортивных баула и с ними опять на магистраль.
Виктор огляделся. Утренний мороз сковал вчерашние лужи. На просторной площадке — груда консервных ящиков и коробок. По накатанной горке съезжали мальчишки. В доме напротив — кафе и пирожковая, но они были закрыты. Сунув руки в карманы куртки, он вошел в магазин. Народу немного. У прилавка в кондитерском отделе Виктор почувствовал, что кто-то остановился совсем рядом с ним. Он обернулся. Полноватая женщина в шубе под черный каракуль смотрела на него. Они поздоровались. Отошли к окну.