Соули. Девушка из грёз
Шрифт:
Райлен, остановись! — хотела крикнуть я, но крик застрял в горле. Не могу просить о подобном. Это бесчестие. А для таких как герцог, бесчестие несравнимо страшней самой лютой смерти.
Рывок, удар. Красноглазый промахивается. Райлен уходит — изящно, плавно.
Ещё рывок, новый удар. Но и он не достигает цели.
Стремительный разворот, прыжок. Райлен сшибает Вожака с ног, сам оказывается сверху. Мощный удар в челюсть. Ещё один. Третий. Четвёртый. Если раньше поединок походил на волчий танец, то теперь это мордобой. Банальный, но не менее жуткий.
Оборотень
В сердце вспыхивает надежда, из груди рвётся исполненный отчаянья стон — Богиня, помоги!
Красноглазый Вожак отшвыривает Райлена, тяжело поднимается, чтобы тут же припасть к земле. Его ломает. Лицо начинает вытягиваться, спина неестественно выгибается, на обнаженных плечах проступает шерсть.
Я не сразу понимаю, что происходит. Поворачиваюсь, чтобы взглянуть на того, второго, зеленоглазого. Он хмуро вглядывается в происходящее, заметно кривится и переводит взгляд на меня.
— Ритуал? Священный? Честный? — слова выговариваю очень чётко. Чётко и зло!
Молчит. Ну да, возразить нечего.
О, Богиня! Да они не волки — блохастые, трусливые псы!
Визг. Истошный, нечеловеческий, жалкий. Он пробивается сквозь безмолвие магического купола, заставляет обернуться и застыть. Глазам не верю. Нет, невозможно…
Перевоплощённый Вожак бесится, мечется, катается по земле и опять вскакивает, но никак не может скинуть человека. А тот душит, уверенно и хладнокровно. Зрители разом подаются вперёд — они тоже не верят, что это наяву. Красноглазый совершает ещё один кувырок, встаёт на задние лапы, в отчаянной попытке избавиться от душителя. Теряет равновесие, падает, перекатывается… и затихает, когда на плоский звериный лоб опускается кулак взбешенного герцога.
О, Богиня!
Оборотни не поверили. Не поняли. Не осознали.
Даже когда брюнет поднялся и окинул толпу исполненным ненависти взглядом, блохастые остались как были — бездвижные, изумлённые, немые. А я… я больше не могла ждать. Подскочила и вырвала из земли жезл.
После безмолвия магического купола, шелест листвы показался громом. Я вздрогнула и со всех ног помчалась к Райлену.
О, Богиня! Как я могла, как смела усомниться в нём?!
Герцог заметил не сразу — его шатало от усталости, взгляд был затуманен. Но едва увидел, хищный оскал сменился такой тёплой, такой родной улыбкой. Он распахнул объятья, а я… я даже не подозревала, что счастье может быть таким… запредельным!
Прижалась, уткнулась носом в мокрую шею. Всхлипнула, не в силах совладать с эмоциями. Капкан рук захлопнулся, меня стиснули так крепко, что дыхание перехватило.
Живой! Живой!!!
Лёгкое касание губ, шепот:
— Глупенькая, ты же платье испачкаешь…
Платье? Какое платье? Ах…
Я отстранилась, окинула брюнета мутным от слёз взглядом. О, Богиня! Потный, грязный, да ещё в крови… Обвила шею руками, привстала на цыпочки, прижалась губам. Какой бы ни был — не отпущу. Никогда! Ни за что!
— Соули… — хрипло выдохнул маг. Одна рука осталась на моей талии, вторая скользнула вверх по спине,
Новый поцелуй был иным, не таким как прежние. Настойчивый, страстный, глубокий. У меня голова закружилась и щёки вспыхнули, когда поняла, что язык герцога… он, он… О, Богиня!
Попыталась сделать вид, будто не замечаю… недоразумения, но его язык… он словно с ума сошел. Я набралась смелости и попробовала вытолкнуть непрошенного гостя, а маг будто этого и ждал. Сперва сопротивлялся, потом неожиданно поддался, вот только… стоило справиться — снова пошел в атаку. Застонал. Объятья стали стократ жарче и крепче, мои мысли подёрнулись туманом, а тело… я никогда такого не чувствовала. Никогда!
— Соули…
Едва Райлен прервал поцелуй — опустила голову, спрятала лицо на его груди. Щёки пылали жарче, чем угли кузнечного горна. И ноги подгибались, только не от страха, а… по иной причине. О, Богиня! Что это было? Ведь в сентиментальных романах о таких поцелуях ни слова!
И лишь теперь, когда вырвалась из плена любимых губ, заметила — тишины как не бывало. Оборотни, все как один, ревут, свистят, воют.
По спине побежали мурашки, сердце затопила новая волна ужаса. Я вспомнила про жезл, который по-прежнему сжимала в руке, отстранилась, чтобы вернуть вещицу Райлену. Он же сможет защитить нас, если оборотни нападут?
Маг перехватил мою руку, поднёс к губам. Браслет, украшавший запястье герцога, по-прежнему светился алым.
— Я не могу, — прошептал Райлен. — Пусть у тебя побудет.
— Ты намекаешь… — сказала одними губами, и тут же замолкла.
Да, я поняла верно. Он не может использовать жезл, пока не избавится от оков. Хуже того — Райлен разрешает мне… атаковать в случае необходимости. Мне! О, Богиня! Да я… я… только бытовыми заклятиями владею. Другим не обучали, потому что природных сил не хватает. Что я могу в случае опасности? Заклинание завивки волос сотворить… на всех.
Рёв толпы стих. Внезапно, словно по команде.
Я отстранилась, огляделась, чтобы увидеть — тот, второй, зеленоглазый, тяжелой походкой направляется к нам. Райлен хотел задвинуть меня за спину, но я, памятуя недавний разговор с Вожаком, не далась. Встала рядом, по правую руку от мага. Он обнял за талию, недвусмысленно намекая, кому принадлежу.
— Руки, — на ходу прорычал оборотень.
Я сжала зубы и крепче перехватила жезл. Завивка, так завивка. Она, если вдуматься, может дезориентировать и дать нам время для… какого-нибудь умного поступка.
Райлену пришлось высвободить мою талию из капкана и подчиниться. Я с замиранием сердца глядела, как брюнет вытягивает руки, как хищно мерцают браслеты лишения, как скалится Вожак.
Когда ладони оборотня легли на багровый металл, даже дышать перестала.
— Ты свободен, — буркнул зеленоглазый. Свечение погасло, раздался тихий щелчок. Браслеты опали на землю.
Король блохастого народа нехотя нагнулся, подобрал. После окинул неприязненным взглядом бездвижного зверя, который лежал в паре шагов от нас, и на которого лично я смотреть не желала принципиально.