Soulmates never die
Шрифт:
Только если самую малость.
***
Тони как раз заканчивал доедать свою порцию китайской лапши (Стив тогда сильно удивился, что миллиардер, имя которого известно далеко за пределами Америки, такой фанат фаст-фуда), как открылась дверь и Пеппер быстро подсунула ему под руку какие-то документы.
– Серьёзно, Пеп? – закатил глаза гений, выбрасывая в корзину коробочку и больше ненужные палочки. – У меня обеденный перерыв и я обсуждаю со своим главным пилотом-испытателем супер-секретную штуку, а ты пришла подписать бумаги?
– Я лично составляла и подписывала контракт Стива, – непринуждённо улыбнулась Пеппер, протягивая
– Не хочу, – заупрямился Тони, откидываясь в кресле. – Скажи совету директоров, что я в продолжительном загуле и не могу это подписать, или что я засел в лаборатории и меня ничем оттуда не выманить, не знаю, Пеп, придумай что-нибудь, ты же…
– Энтони! – тут же гневно перебила она. – От тебя требуется всего три подписи, будь так добр, – с нажимом произнесла она, – поставить их, и клянусь, я отстану.
– Ну если только так, – пробурчал Тони, потянулся за документами, Стив отследил это движение взглядом…
и чуть не подавился воздухом.
На запястье чернела вычерченная слишком знакомым почерком резкая «S».
Стив как сквозь туман наблюдал за тем, как выстраиваются небрежно-изящные буквы, выученная за всю жизнь чёткая начальная «A» едва ли не прорывает дорогую бумагу, словно Тони даже в этом пытается показать характер; затем Тони протянул бумаги Пеппер, подождал, пока она уйдёт, и расслабленно откинулся в кресле, потирая метку.
– Ты знал? – тут же выпалил Стив, глядя в упор.
– Эм, что именно? – нахмурился Старк, продолжая поглаживать кожу на запястье.
– Я про метку. – От взгляда Стива не укрылось, что Тони мгновенно стиснул пальцы, словно защищая букву, и покачал головой – жест был слишком знаком, он не раз и не два делал так сам. Он продолжал смотреть, и Тони постепенно расслаблялся, а затем спросил:
– А что не так с меткой?
Вместо ответа Стив просто закатал рукав, отчаянно боясь, что ошибся, что неправильно понял, что…
Но изумлённый выдох Тони уловил безошибочно и осознал, что прав.
Старк перегнулся через стол, потянулся к руке, схватил за запястье, и Стив тут же шумно выдохнул – действие было слишком интимным даже сейчас, когда Тони не прикасался к метке. Тот вскочил, опустился на стул рядом, и выдохнул:
– Можно?
Стив смотрел в блестящие глаза, на слегка подрагивающие руки, на то, как Тони лихорадочно облизывает губы, и понял – Тони тоже страшно, он тоже боится того, что последует дальше – и именно поэтому кивнул, придвигаясь ближе. Старк осторожно обхватил запястье, провёл кончиками пальцев вдоль вен, вызывая дрожь, а потом прикоснулся губами – и весь мир перестал иметь для Стива значение. Воздух словно вышибло из лёгких – весь и моментально – и Стив вцепился свободной рукой в подлокотник кресла, пытаясь вдохнуть. Тони усмехнулся, и это движение тёплых губ поверх кожи вызвало новую волну удушливого удовольствия. Стиву казалось, что до этого момента он был слеп, глух и абсолютно ничего не чувствовал, настолько ошеломляющими были эти ощущения. А затем он инстинктивно нашёл пальцами метку Тони и накрыл её, осторожно поглаживая, лишая воздуха в ответ. Тони судорожно выдохнул, опаляя дыханием кожу, а спустя секунду притянул Стива за комбинезон и поцеловал.
Когда спустя несколько дней Стив нашёл в себе силы встретиться
Стив не ударил его только потому, что был слишком счастлив.
========== Джексон/Стайлз. ==========
Комментарий к Джексон/Стайлз.
часть, в которой мир монохромный до встречи с соулмейтом.
***
Hurt/comfort, AU (Джексон не оборотень), учебные заведения, флафф (во всяком случае, намёк на него).
Джексон тянется.
Выпихивает гордость сигаретным дымом сквозь плотно сжатые зубы, размыкает пересохшие губы, чтобы выдавить хриплое “прости”. Стайлз сплёвывает под ноги, и мир снова взрывается красками, через минуту уходя в привычный монохром.
Джексон успевает заметить тёплую карамельно-ореховую радужку, почти чёрные стрелы ресниц, россыпь тёмных родинок на острых скулах. Джексон раз за разом урывает себе яркие цвета от встреч со Стилински, а потом делает вид, что не понимает, откуда он знает, какого цвета трава на поле для лакросса, пиджак ненавистного химика и цвета соединений в его пробирках.
Он делает вид, но это не значит, что он не понимает.
Стайлз налетает на него в столовой, рассыпая по полу прожаренные ломтики картошки. Джексон замечает их золотистый цвет и ярко-алый прямоугольник перевёрнутого подноса, почти прозрачную лужу, натёкшую от опрокинутой бутылки с водой и новый оттенок чужих глаз — плавленно-коньячное золото, как дорогой алкоголь в тяжёлой бутылке, когда смотришь сквозь солнце — на Джексона иногда находят цветные пятна, когда Стилински где-то неподалёку. Уиттмор не готов признаться даже себе в том, что судьба давно определила за него, потому что мучительно больно не видеть отклика, поэтому брезгливо отряхивает намокшие джинсы, поднимает взгляд…
и замирает, безошибочно считывая страх, удивление и восторг на подвижном лице напротив.
— Голубые… — изумлённо выдыхает Стайлз, глядя прямо в глаза. — Я уверен, что они голубые. — Он практически шепчет, делая шаг ближе, и Джексон позорно признаёт, что не может отступить; наоборот, подаётся навстречу, предательски облизывая губы, смотрит нетерпеливо, пока Стайлз разглядывает свои ладони, а затем хватает за рукав толстовки и тянет к выходу из школы. Стилински не сопротивляется, только изумлённо вертит головой по сторонам, послушно садится в машину и не задаёт ни одного вопроса, пока Джексон гонит к окраине города, сжав руль до побелевших костяшек. Уиттмор не знает, что надо говорить, просто оставляет авто на обочине, выходит, хлопая дверцей, и садится на капот. Стайлз выбирается следом, присаживается рядом — непривычно молчаливый — оглядывается по сторонам, а потом Джексон не понимает, как его лицо оказывается в чужих ладонях, и поэтому зажмуривается, лишь бы не смотреть.
— Хэй, — говорит Стайлз осторожно. — Хэй. Посмотри на меня. Я хочу видеть.
Джексон послушно распахивает глаза, пугливо смотрит, боясь поверить в то, что видит, потому что мир не скачет монохромными отпечатками, и не накладывается цветными фрагментами, он — целый, яркий, красочный, такой же живой, как тепло чужих ладоней на его коже, и он едва не задыхается от восторга, жадно смотрит, а Стайлз улыбается — вокруг глаз появляются морщинки — и прикасается лбом к его лбу.
Джексон тянется к его губам и понимает: Стайлз вытягивает.