СОУН
Шрифт:
– Ты хочешь сказать, что это она наняла Мартинеса? – недоумевал детектив.
– Нет, – спокойно ответил Кечу, – на сегодняшний день у меня нет доказательств этого, но я не исключаю такую возможность. Так что, дело обещает быть очень интересным, шеф. Есть, правда, одна проблема.
– Какая?
– После того, как МакМастер составил своё завещание, он зафиксировал его в департаменте юстиции и приложил к нему заявление, согласно которому, его завещание не может быть опротестовано и никакое следствие в отношении
– Очень интересно! – рассердился Сантори. – И что же нам теперь делать?
– Я предлагаю вести расследование неофициально, а там видно будет. Если ничего не найдём – тихо прикроем дело и всё! Если же нам удастся что-нибудь раскопать – потом придумаем, что делать.
– Ты – светлая голова, Кечу! – похвалил его детектив. – Так и поступим. А теперь иди отдыхать. Ты что-то явно переутомился. Когда хорошенько выспишься – позвони мне, идёт?
– Обязательно позвоню!
* * *
Свет. Только он значим для материального мира. Именно в Нём, как нигде больше, сосредоточена вся информация, всё разумное и сущее. Именно он является той связующей нитью, которая тянется через миллиарды и миллиарды веков, сплетая воедино венок из духа и материи. Что может быть ценнее его в целом мире? Что может быть значительнее? Что способно сравниться с его всеобъемлющей мощью, полной смысла и преисполненной цели? Он, как единственный свидетель истории мироздания, движет материю, оставаясь недвижным сам. Он несёт жизнь и идею, освещая мрак призрачной мечтой вечности, ибо сам он вечен и неделим, потому как он сам и есть всё мироздание.
Пребывая в тёмном пространстве наглухо запертого сейфа, он глубокомысленно изучал сам себя. Его разноцветные, плавно перетекающие друг в друга струи переливались золотым сиянием и нежно мерцали, упоённые собственным великолепием. А потом, когда возбуждённый прилив цвета заставлял их раздуваться и пульсировать, они начинали кружиться, закручиваясь в причудливые спирали и испускать радужные пузыри, напоминая самим себе о краткости мгновений радости и восторга.
Он размышлял о своей игре, которую затеял много и много веков назад, и которая была ещё далеко не окончена. И виделось ему, что сущность разума, который он породил, не настолько совершенна, чтобы оценить всё блистающее великолепие его замысла. Но и это несовершенство породил он сам, стремясь остаться во веки веков недосягаемым и непознанным. Ведь и он тоже был не совершенен!
Всемогущество пробудило в нём тщеславие, которое все эти века лелеяло его всеобъемлющую душу. И вот именно оно-то и заставило его создать этот разум настолько несовершенным, чтобы он никогда не смог даже приблизиться к осознанию его величия. Но теперь, когда игра затянулась так надолго, он начинал чувствовать нечто отдалённо напоминающее то, что люди иногда называют скукой, и не знал, как от этого избавиться. Ему захотелось добавить динамизма своей игре, внести некую остроту или даже некий элемент неожиданности, но что такого неожиданного может случиться с тем, кто доподлинно знает всё прошлое, настоящее и будущее?
«Возможно, нужно дать им средство и шанс уничтожить самих себя? – размышлял он. – Тогда бы я смог создать нечто новое, более совершенное? Но, нет! – отвечал
Разноцветные ручейки быстрее побежали по его прозрачному телу, неся с собой нежные и слегка волнующие вибрации. Сияние его усилилось, вот-вот готовое вырваться из сковывающей его тьмы, но бессмертный дух его был уже где-то далеко-далеко, сворачивая и переделывая тонкую паутину реальности, и меняя правила его величественной игры, имя которой – Мироздание.
Глава 5
Прохладный, солёный океанский ветер играл бутафорскими парусами президентской яхты, и они радостно и шумно хлопали, будто бы поверив в то, что, подобно величественным и гордым парусам древних каравелл, несут силиконовую яхту вперёд по бескрайним волнам могучего Посейдона туда, где их ещё ждут неоткрытые острова и неизведанные земли. И только крикливые, неугомонные чайки, бесцеремонно разместившиеся на реях и других снастях яхты, нагло высмеивали эти наивные потуги почти разрываемых ветром парусов.
Президент Северной конфедерации Зулу Адала был настолько мрачен, что его шоколадное, одутловатое лицо приобрело пугающий угольно-чёрный оттенок.
– Я очень недоволен вами, мистер Дудин, – металлическим голосом произнёс он и, медленно подняв свои тяжёлые веки, устремил на Александра уничтожающий взгляд.
– Я знаю, господин президент, – с достоинством ответил тот, не пытаясь даже подняться со стула.
– Вследствие вашей… Да, да! Лично вашей, мистер Дудин, некомпетентности, а так же глупости и алчности этого жалкого самодовольного щенка Свампа, мы рискуем потерять объект! Вы хоть представляете себе, что это значит?!
– Я отдаю себе отчёт в том, насколько серьёзная сложилась ситуация, господин президент, – отчеканил Дудин, – но уверяю вас: ещё слишком рано говорить о том, что мы потеряли объект. Всё ещё можно будет переиграть так, как нам будет угодно. Я лично займусь этим делом.
– Так займитесь же поскорее, чёрт вас возьми! – заорал Адала. – И не забывайте о том, что южная флотилия уже выдвинулась к нашим границам, а их спутники давно уже держат на прицеле наши города!
– Я помню, господин президент, – кивнул Дудин, – но повторяю ещё раз: время пока терпит, и, кроме того, у нас есть против них два неплохих козыря – это Луна и Марс, так что я не думаю, что эта демонстрация силы будет иметь хоть сколько-нибудь серьёзные последствия. Скорее всего, они просто хотят немного напугать нас и вынудить сделать какой-то неверный шаг, ведь о существовании объекта им тоже известно.
– Вот как!? – круглые глаза Адалы превратились в выпуклые шары. – И откуда же они о нём узнали?