Сова
Шрифт:
Выхожу из ресторана, привычно застыв перед машиной и подняв глаза вверх, когда телефон оповещает о вызове, а посмотрев на экран, сердечный ритм резко ускоряется, потому что вижу «Греков». Он звонит сам. Может ли это значить, что сейчас я услышу самое страшное… Время позднее, а он звонит, чтобы сказать… Что именно? Облизываю вмиг пересохшие губы и несмело принимаю звонок.
– Добрый вечер, Семён Андреевич, – приветствую его дрожащим голосом.
– Юлия, есть новости о вашей
– Смогу, – отвечаю не раздумывая, уже прикинув, что до утра не дотерплю.
– Я вас жду. Кабинет прежний.
Отключаюсь и не могу пошевелиться. Его голос был спокойным. Или именно с такой интонацией оповещают о смерти близких? Но про смерть он ничего не сказал, а собирался?
Гадать можно сколько угодно, но лучше узнать лично, поэтому опомнившись, запрыгиваю в машину и мчусь в знакомое место, чтобы услышать приговор.
Глава 2
– Можно? – открываю дверь, протиснувшись внутрь.
Греков кивает и указывает на стул, на котором я сидела не раз, слушая, что всё возможное делается, но результатов на данный момент нет. И сейчас, преодолевая несколько шагов, боюсь, что я здесь в последний раз. Пока ехала, накрутила себя до такой степени, что едва держусь на ногах.
Он молчит, окидывая меня уставшим взглядом, не предвещающим ничего хорошего. Да вообще ничего не предвещающим. Мне кажется, может быть лишь хуже. На лучшее я уже не надеюсь.
– Юлия Марсовна, есть новости, – произносит спокойно, я бы сказала, равнодушно.
– Семён Андреевич, вы вызвали меня, чтобы сказать… Чтобы… – закрываю лицо ладонями, готовясь к ужасающей фразе.
– Ваша дочь жива. Информация точная.
– Правда? – Выдыхаю, кажется, слишком шумно, и поднимаю глаза в ожидании обнадёживающей информации. – А где она?
– В Чехии.
– Где?.. – Смотрю внимательно, предполагая, что он оговорился, и сейчас исправится, но нет – мужчина спокоен и уверен в произнесённом. – Как… Почему… Как она там оказалась?
– Начнём по порядку, – потирает глаза, а затем, взъерошив волосы, собирается, чтобы приступить к рассказу. – Детей похищали для продажи. Аукцион, на котором бездетные богатые пары могли купить себе «дочку».
– Купить? Как товар в магазине? – Не верю в услышанное, и вообще плохо представляю, что подобное возможно.
– Грубо говоря – да. Как товар. После похищения детей переправляли в Австрию, где и проходили аукционы. Два ребёнка в месяц равно один аукцион.
– Это точно? Вы уверены?
– Скажите, Юлия, вам что-нибудь говорит фамилия Меркулов? – Отрицательно мотаю головой. –
Распахиваю глаза, потому как последнее больше смахивает на кличку. Хотя фамилии есть разные.
– А кто эти люди?
– Если вкратце, – откидывается на спинку стула, водя головой и разминая шею. – Меркулов – криминальный авторитет, который контролировал эту область и город.
– А они есть? Авторитеты. Я думала, подобные люди – пережиток прошлого.
– Есть. Только сейчас они называются более красивым и абстрактным словом – бизнесмены.
– Вы сказали «контролировал»? В прошедшем времени.
– Его убили. У него был помощник – Бегемот, которого направили в Австрию для налаживания «бизнеса». И он его наладил, придумал выгодную схему: похищать детей в России и продавать за границей. А чтобы не возникало сложностей, забирать их у матерей-одиночек или людей, которые имеют множество проблем и не имеют достаточно возможностей для масштабных поисков.
– Вы ещё упомянули какого-то Вертилова.
– Он хотел занять место Меркулова, а для этого нужны были деньги. Бегемот работал на него.
– А Кротов?
– Его дочь тоже похитили, но не с целью продажи, а чтобы оказать давление. Он был конкурентом Меркулова.
– А откуда вы всё это узнали?
– Отец последней похищенной девочки оказался человеком… скажем так, непростым. Он быстро узнал, куда увезли ребёнка, и отправился в Австрию. Забрал свою девочку и дочь Кротова. Они содержались вместе и ожидали продажи. Кроме того, он привёз блокнот с записями.
Открывает ящик, вынимая толстый блокнот в серой кожаной обложке. Перелистывает страницы и, открыв нужную, разворачивает ко мне.
– Имя вашей дочери, – ведёт пальцем по строке, – сумма и, вероятно, фамилия тех, кто купил. Я сопоставил дату похищения, время на перевозку и дату аукциона. Они были проданы в один день, – передвигается ниже, где стоит ещё одно имя «Татьяна».
– Тоже в Чехию?
– Нет. Вторая девочка оказалась в Германии.
– Так, – выдыхаю, собравшись с мыслями, – а можно поговорить с этим Вертиловым и Бегемотом?
– Они мертвы.
– А Кротов?
– Он оказался в таком же положении, как и вы, и знает ровно столько же. Тот факт, ему вернули дочь – чудо.
– Я так понимаю, это руководители. Но были же те, кто искал, похищал, перевозил, охранял, продавал, в конце концов? То есть, люди, которые тоже участвовали. Они же могут что-то знать?
– Были, – подтверждает Греков, – но значительная часть работала именно в Австрии. Они мертвы. Те, кто работал здесь, скрылись. Да и не знаем мы никого.