Совершенно секретно: Альянс Москва — Берлин, 1920-1933 гг.

Горлов Сергей Алексеевич

Приход Шляйхера к власти оживил ожидания Москвы относительно улучшения всего комплекса советско-германских отношений. Шляйхер предпринимал отчаянные усилия, чтобы удержаться у власти. Он пытался заручиться поддержкой сначала национал-социалистов, затем СДПГ, потом снова НСДАП. Но тщетно. Свою идею привлечь НСДАП к правительственной ответственности с тем, чтобы показать ее неспособность управлять страной, реализовать он так и не смог.

В области внешней политики результаты его деятельности были весомее. После того, как в июле 1932 г. Германия, потребовав «равенства в вооружениях», заявила о своем отказе участвовать в дальнейшей работе Женевской конференции по разоружению, подготовительная работа к которой началась еще в декабре 1925 г., Шляйхер добился от четырех держав (Англия, Франция, США, Италия) подписания 11 декабря 1932 г. декларации о признании принципа равноправия Германии в вопросе о вооружениях («равноправие в рамках системы безопасности, одинаковой для всех стран») [436] .

436

Хайцман

В. М. СССР и проблема разоружения (Между первой и второй мировыми войнами). М., 1959, с. 132–144, 323, 330.

Во второй половине декабря 1932 г. Литвинов, участвовавший в работе Женевской конференции, приехал в Берлин. 19–20 декабря 1932 г. он встречался с райхсканцлером Шляйхером, а также министром иностранных дел К. фон Нойратом. 19 декабря Шляйхер заверил Литвинова в «своей приверженности германо-русской дружбе в политических и, как он именно сказал, в военных связях, с чем Литвинов живо согласился». Намекая на германских коммунистов, Шляйхер указал на их противоречивое поведение: с одной стороны, они делают вид, что борются против Версальского договора, с другой — они противодействуют любому усилению военной мощи Германии и разглашают это за границей. Литвинов по этому поводу сказал, что он считал бы вполне естественным, если бы с коммунистами в Германии обращались таким же образом, как в России имеют обыкновение обращаться с врагами государства. (sic!) Он особо отметил, что «нынешнее германское правительство более надежно и твердо, чем его предшественник. В то время как советское правительство с недоверием относилось к райхсканцлеру Папену, это не имеет место по отношению к правительству Шляйхера. Советское правительство будет неуклонно придерживаться германо-русской дружбы. Пакты о ненападении с Польшей и Францией никоим образом не направлены против Германии» [437] .

437

ADAP, Ser. B, Bd. XXI, S. 481–482.

В беседе 20 декабря Шляйхер в свою очередь также заверил Литвинова, что «он в качестве канцлера является гарантией сохранения прежних советско-германских отношений, поскольку это зависит от Германии. Он, как и весь рейхсвер, иных отношений с нами не представляет себе». Литвинов и Шляйхер подробно беседовали «о женевских делах, а затем о рейхсвере». Почти весь этот же круг вопросов обсуждался и в беседе Литвинова с Нойратом [438] .

23 января 1933 г. всего за неделю до смены власти в Германии Председатель СНК СССР В. М. Молотов в докладе на очередной сессии ЦИК СССР заявил:

438

АВП РФ, ф. 059, оп 1, п. 138, д. 1053, л. 253-254

«Наши отношения с другими государствами, как правило, развивались вполне нормально, несмотря на происходившие смены в правительствах отдельных стран. Поскольку наши отношения с иностранными державами определяются прежде всего нашим внутренним ростом, ростом сил Советской власти, эти отношения крепли в силу самой логики вещей. Особое место в этих взаимоотношениях принадлежит Германии. Из всех стран, имеющих с нами дипломатические отношения, с Германией мы имели и имеем наиболее крепкие хозяйственные связи. И это не случайно. Это вытекает из интересов обеих стран» [439] .

439

III сессия ЦИК Союза ССР 6-го созыва. Стенографический отчет. 23–30 января 1933 г. Бюллетень № 1. М., 1933, с. 37–38

Материалы визита Литвинова в Берлин 19–20 декабря 1932 г. и сессии ЦИК от 23–30 января 1933 г. таким образом свидетельствуют о том, что Москва продолжала делать ставку на Германию и пересматривать отношения с Берлином не собиралась. Беседы Литвинова с ключевыми фигурами высшей представительной власти Германии (канцлер, сохранивший за собой пост военного министра, министр иностранных дел) в этом смысле сняли понятную обеспокоенность руководителей СССР.

Однако после отставки Шляйхера и прихода к власти Гитлера ситуация, в том числе и в Германии, коренным образом изменилась. В течение неполных двух месяцев пребывания нацистов у власти они буквально растерзали своих крупнейших политических оппонентов — СДПГ и КПГ, имевших по результатам выборов 6 ноября 1932 г. соответственно 121 и 100 депутатских мандатов [440] . Поджогом райхстага 27 февраля 1933 г. был дан необходимый пропагандистский повод для ужесточения репрессий против них. В ночь с 27 на 28 февраля 1933 г. были проведены массовые аресты антифашистов, заявлено, что в доме К. Либкнехта найдены подземные ходы, склады оружия, документы и план организации в Германии коммунистического переворота, что вместе с поджогом райхстага свидетельствовало о наличии «международного коммунистического заговора». 3 марта 1933 г. был арестован лидер КПГ Э. Тельман [441] .

440

Grosses Universalvolkslexikon. Bd.8. S. 110.

441

Подробнее см.: Розанов Г. Л. Германия под властью фашизма. (1933–1939 гг.) М., 1961. С. 74–87.

5

марта 1933 г. были проведены назначенные на первом заседании правительства Гитлера еще одни внеочередные, на этот раз последние выборы в райхстаг. НСДАП получила на них 17,2 млн. голосов (288 мандатов), СДПГ — 7,1 млн., КПГ — 4,9 млн. (соответственно 120 и 81 мандат). Однако уже 15 марта мандаты коммунистов были объявлены недействительными, 24 марта был принят закон о наделении Гитлера чрезвычайными полномочиями, который не только де-факто, но и де-юре свел на нет роль райхстага как высшего законодательного органа страны.

«Имперские законы могут издаваться имперским правительством», — говорилось в этом законе [442] .

Поддерживать отношения с режимом, выступавшим с крайних позиций антикоммунизма, антисоветизма и антисемитизма и установившим в короткий срок жесточайший террор внутри страны, Москва не решилась. Военного министра Бломберга (Крестинский называл его «наш друг» и «дружественный человек» [443] ) она вряд ли могла — в отличие от Шляйхера — рассматривать как гаранта сохранения прежнего качества отношений между СССР и Германией. И хотя Гитлер в своем правительственном заявлении в райхстаге 23 марта 1933 г. заявил о своих намерениях «сохранить дружеские отношения с СССР» негативное отношение советских лидеров к Гитлеру не ослабло.

442

Dokumente der deutschen Politik. Bd. 1, Berlin 1942. S. 61.

22 июня 1933 г. решением правительства Гитлера была распущена СДПГ. Затем наступил черед буржуазных партий: 4 июля 1933 г. немецкая национальная народная партия и Баварская народная партия (соответственно 53 и 19 мандатов на последних выборах) заявили о своем самороспуске; 5 июля самораспустилась католическая партия Центра (73 мандата). 7 июля были объявлены недействительными полномочия депутатов СДПГ всех уровней. 14 июля был издан закон, запрещавший существование в Германии какой-либо партии, кроме НСДАП. И довершил установление национал-социалистического режима закон «об обеспечении единства партии и государства», объявивший НСДАП «носительницей немецкой государственной мысли» (Reichsgesetzblatt, 1933, Bd.I. S. 1016). Наконец, специальным постановлением Гитлера уже в 1937 г., когда последние беспартийные министры Шахт, Нойрат и др. вступили в НСДАП, было решено, что любое назначение на государственную должность, произведенное без согласия НСДАП, считалось недействительным. (Розанов Г. Л. Указ. соч. с. 102).

443

АВП РФ, ф. 05, оп. 9, п. 45, д. 32, л. 114.

С 1 апреля 1933 г. во всех германских посольствах в крупных государствах были учреждены должности военных атташе. Военным атташе Германии в Москве был назначен полковник О. Хартман, которого 3 апреля 1933 г. посол Дирксен представил первому заместителю наркома иностранных дел СССР Крестинскому.

Крестинский заявил военному атташе:

«Тесное сотрудничество между рейхсвером и Красной Армией продолжается уже более 10 лет. Я был у колыбели этого сотрудничества, продолжаю все время ему содействовать и хорошо знаком со всеми этапами развития этого сотрудничества, со всеми моментами улучшения и ухудшения отношений, и я должен сказать <…>, что никогда эти отношения не осуществлялись в столь тяжелой общеполитической атмосфере, чем сегодня».

Крестинский говорил о многочисленных случаях насилия над гражданами СССР, «чинимых в Германии национал-социалистическими штурмовиками, а во многих случаях и органами полиции». Он напомнил об инцидентах с обысками гамбургского и ляйпцигского отделений советского торгпредства, о повальных обысках приходивших в Гамбург советских судах, о «настоящем походе» против общества «Дероп» по продаже советских нефтяных продуктов, правление и отделения которого в Берлине, Кельне, Дрездене, Штуттгарте, Мюнхене и других городах Германии подвергались многочисленным налетам и обыскам, в ходе которых производились аресты сотрудников, в том числе советских граждан, «которые подвергались грубейшим насилиям и издевательствам, и в конце концов освобождались ввиду полной неосновательности их ареста». Налетам и разграблениям подвергались и пункты розничной продажи бензина, принадлежавшие «Деропу», причем в некоторых случаях бензин «забирался бесплатно приезжавшими на автомобилях штурмовиками, в других случаях бензин просто выпускался, были случаи порчи и разрушения бензоколонок Деропа». В этой связи Крестинский напомнил Хартману, что «отношения между двумя государствами не укладываются в ведомственные рамки. Не может быть такого положения, при котором между военным министерством Германии и Народным комиссариатом по военным делам в СССР существуют отношения дружбы и сотрудничества, а другие правительственные органы Германии проводят по отношению к СССР враждебную политику, выражающуюся в насилиях над нашими гражданами, в налетах на наши органы и других эксцессах».

Далее в довольно ультимативной форме Крестинский заявил:

«Если Германия действительно хочет сохранить с СССР те отношения, о которых говорил рейхсканцлер и которые издавна существуют между военными ведомствами обеих стран, необходимо, чтобы правительство железной рукой немедленно положило конец всем этим эксцессам. У правительства есть для этого достаточно силы, надо лишь, чтобы было и достаточно желания. Если же правительство не вмешается и безобразия по отношению к СССР будут продолжаться, то я думаю, г. Гартман [444] понимает, что и его работа здесь будет сильно затруднена».

444

Хартман.