Совершенные. Тайны Пантеона
Шрифт:
И все же придется рискнуть. Другого варианта я так и не придумал.
Клавдия рассказала, что большую часть стражей составляют обычные люди, без нейропанелей. Они стерегут ворота и наблюдают за порядком. В Благом Доме содержатся не преступники, а несчастные с разорванным Духом, чаще всего это и вовсе испуганные подростки. Подобные дома считаются не тюрьмой, а лечебницей. Но я видел массивные стены и решетки на окнах. Если это и лечебница, то никто не войдет в нее по доброй воле.
Клавдия
А ведь я всего лишь устал от ее присутствия и захотел, чтобы она немного помолчала.
На оставшейся части стола я разложил карту Неварбурга, купленную в книжной лавке. Обвел пальцем Благой Дом. Рядом несколько заброшенных домов, дальше склады. А за ними – то самое Лютейное поле. Неприглядный район, в который большая часть горожан старается не соваться.
В лечебнице, помимо стражей, несколько инквизиторов, включая самого коменданта.
И всех их надо обмануть, чтобы вытащить друзей.
Я задумчиво провел пальцем, не обращая внимания на сопящую Клавдию. Если бы рядом был наставник… Мне не хватало его мудрых советов. Но приемный отец и так сделал для меня слишком много, и содеянное подкосило старика, все-таки годы его молодости давно в прошлом. Все, что он может теперь, – это доживать остаток отпущенных дней в старом монастыре.
Я прищурился, рассматривая на карте центральную площадь города. Через несколько дней там пройдут массовые гуляния, праздник в честь победы миротворцев над преступниками «Снежного бунта». Тогда все закончилось хорошо для империи и плохо для мятежников, их безжалостно казнили, а монарха спасли. Юный принц вырос и повзрослел, в газетах пишут, что император Константин даже готовится передать ему правление. У наследника золотой браслет нейропанели и несколько наград, полученных в академии миротворцев и даже в реальном сражении. Со всех сторон впечатляющие достижения.
Помимо ярмарки и выступления артистов, в этот день в небо запустят тысячу красных бумажных фонариков – славя монаршую семью и миротворцев, готовых до последней капли крови защищать империю.
А еще там будет большая часть города. Кто же откажется посмотреть на венценосных особ да погулять на празднике?
Пока не ясный, но в голове уже вырисовался план.
Сложив карту, я сунул ее в задний карман джинсов. Поднял рамку с фото, которую принесла Клавдия, и подошел к окну. Разгулявшаяся стихия утратила силу, буря превратилась в слабый дождь. Инквизитор Хорк сурово и подозрительно глядел на меня с фото, и я поморщился.
Под фонарем на улице шевельнулась темная тень. Кто-то быстро пересек полосу света и снова скрылся во тьме. Но не ушел. Я чувствовал чужой внимательный
Значит, не показалось. Кто-то следил за мной от аллеи с сакурами до этого дома. Кто-то заметил обуглившиеся в моих руках лепестки. Кто это был? Инквизиторы? Безопасники? Но в дверь стражи порядка не ломились, а колокольчик на стойке молчал.
Я сделал мягкий шаг назад, отступая от окна. Не глядя вытащил из подставки кухонный нож, сжал его в ладони. Но когда снова подошел к окну, ощущение чужого взгляда исчезло.
Оставив сопящую Клавдию, я тихо закрыл дверь и прошел на второй этаж, в свою комнату.
…В эту ночь мне снились розовые пряди. Прохладные в моих пальцах. Такие шелковые, что не хочется разжимать ладонь. Миг – и розовое тает, становясь серебряным. Ветер воет в трубе маленькой хижины, затерянной среди снежных гор. И та, что лежит рядом, подставляет губы для поцелуя.
Частью холодного и неспящего сознания я понимаю, что вижу лишь воспоминание. Что могу открыть глаза и прекратить этот запретный сон. Но я их не открываю. Я погружаюсь глубже в греховную грезу и позволяю нашим губам соединиться.
Глава 6. Рвы и барханы
С кровати я встала невыспавшаяся и оттого чертовски злая. Зеркало за ширмой отразило бледную и взъерошенную Кассандру. Черные буквы на моей светлой коже сегодня казались особенно темными. Я медленно провела по ним пальцем. «Бремя свое несу с радостью, ибо бремя мое легко…» Слова, выжженные епитимьей, слишком о многом напоминали. Да еще и этот ночной сон…
Зеркало показало предательски покрасневшие щеки. Днем я гнала мысли об Августе, но была не властна над ночными снами. Он снился мне, и эти сны будили внутри пожар. Хотя что может быть менее совместимо, чем святоша Август и чувственное волнение? И все же… Во снах он целовал меня, снова и снова. И это прикосновение губ ощущалось венцом порока. Непозволительно… прекрасно.
Но в нашем случае лучше остановиться на первом слове.
Непозволительно. И точка.
Приняв душ и собрав волосы в хвост, я подергала ненавистную серьгу в ухе. Издеваясь над моей злостью, она осталась на месте, только мочка нещадно покраснела.
Завтракала я всегда в одиночестве, за мой стол никто не садился, да и я не желала делить это время с адептами. Неторопливо пережевывая омлет с кусочками бекона и томатов, я размышляла о вчерашней прогулке по южной башне. И обо всем, что довелось увидеть и услышать.
– Эй, Кассандра, – широко улыбнулся верзила Лю, проходя мимо с подносом, на котором высилась целая гора еды. – Поешь как следует, сегодня новый спарринг! И если поставят со мной, то твои хитрости уже не помогут! Я надеру твой красивый зад, Вэйлинг!
Парни за соседним столиком радостно рассмеялись, кто-то заулюлюкал. Я изящно промокнула краешек рта льняной салфеткой и обворожительно улыбнулась.
– Мой красивый зад навсегда останется лишь в твоих влажных мечтах, малыш Лю-Лю. Поверь, у меня в запасе столько хитростей, что тебе и не снилось.