Советская цивилизация т.2
Шрифт:
Школу сегодня не просто разделяют, но и пpедельно идеологизиpуют — втягивают детей в набухающий в стpане конфликт. Такого в советской школе не было — и поpтpет «дедушки Ленина», и кpасный галстук, и пpочие идеологические атpибуты были вещью сугубо pитуальной, не настpаивающей детей на боpьбу с ближними. А сегодня школа явно заняла, по кpайней меpе официально, свое место в классовой войне — на стоpоне капитала пpотив тpуда. Как гpибы pастут кpужки «юных бизнесменов», а есть ли хоть один кpужок пpофсоюзных активистов или оpганизатоpов забастовочного движения? Ужасно слышать от школьников-мальчишек нашептанный им бpед о благе богатства — никогда в истоpии России такого нельзя было услышать ни в пpиходской школе, ни в гимназии, ни в Лицее, где учился Пушкин.
Один из важнейших авторитетов для ребенка — образ страны, кстати, тесно связанный
Моя мать в 1917 году, в возрасте 15 лет, стала сельской учительницей — не хватало учителей. Это было в Семиречье, на границе с Китаем, страшное место тотальной гражданской войны. И школа была тем убежищем, где дети искали спасения — учитель тогда подавил свои порывы и остался с детьми. К чести и красных, и белых, они школу в войну не втягивали, а помогали, чем могли. Даже самые кровавые командиры офицерских полков, которые при отходе в Китай на перевале убивали своих жен и невест — и те напоследок старались чем-то помочь школам, будущему России.
Что же мы видим сейчас? «Реформаторы» и принявшие их сторону учителя бьют по самым уязвимым точкам детской души, как будто в какой-то лаборатории изучили эти точки. А ведь те, кто не хочет быть их сообщником, мог бы сильно ослабить удар — словом, лаской, авторитетом. Определить, какие точки детской души надо защищать, просто — надо внимательно посмотреть, куда бьют, ибо бьет рука мастера. Выскажу самые общие соображения. Ребенок в своем развитии повторяет путь человечества, его мироощущение органично, оно еще не сформировано идеологией, в нем сильнее звучат инстинкты, определившие эволюцию человека. Это, прежде всего, инстинкты антирыночные — солидарности и равенства. Сегодня из идеологических соображений эти принципы в глазах ребенка стараются опорочить — да еще с помощью учителя. Возникает тяжелый конфликт между инстинктивной сущностью и тем, что внедряется в сознание. Надо, видите ли, приучать ребенка к рынку. Я уж не говорю о том, что социальное расслоение в самой детской среде воспринимается очень болезненно. А тут еще, чтобы усугубить дело, отменили школьную форму — огромное достижение школьной культуры. Форма устраняет социальные различия, делает соучеников братством, а не конкурентами, выставляющими напоказ свой экономический уровень.
У.Бронфенбреннер в своей книге периодически подчеркивает это свойство советской школы — соединять школьников разных возрастов и взрослых в подобие семьи. В этом он видит общее свойство именно советского общества. Уже в первой главе он пишет: "Особенность, свойственная советскому воспитанию — готовность посторонних лиц принимать на себя роль матери. Эта черта характерна не только для родственников семьи, нои для людей совершенно посторонних. На улице прохожие запросто заводят знакомство с детьми, и дети (и, как ни странно, сопровождающие их взрослые) тут же принимаются называть этих посторонних людей «дядями» и «тетями».
Роль воспитателей охотно берут на себя не только старшие. Подростки обоих полов проявляют к маленьким детям живейший интерес и обращаются с ними до такой степени умело и ласково, что жителям Запада приходится только удивляться. Вот что однажды произошло с нами на московской улице. Наш младший сын — ему тогда было четыре года — бойко шагал впереди нас, а навстречу двигалась компания подростков. Один из них, заметив Стиви, раскрыл объятия и, воскликнув: «Ай да малыш!» — поднял его на руки, прижал к себе, звучно расцеловал и передал другим; те совершили над ребенком точно такой же «обряд», а потом закружились в веселом детском танце, осыпая Стиви нежными словами и глядя на него с любовью. Подобное поведение американского подростка вызвало
Важнейшее условие душевного здоровья ребенка — чувство надежности. Сегодня оно подорвано в большинстве семей. Что означает в ситуации кризиса отказ от принципа единой школы? Жестокое указание детям их места в социальной лестнице. Это указание преувеличивается в уме ребенка, что бьет по душе всех — и тех, кто вдруг ощущает себя богатым (ходит в дорогой колледж), и тех, кто узнает, что такой роскоши его семья позволить себе не может (он должен учиться в «школе для бедных»).
А тут еще пресса ежедневно обещает массовую безработицу. Знает ли учитель, как уберечь ребенка от этого стресса? Знает ли он, что главный удар безработица наносит не по взрослому человеку — он уже защищен опытом и разумом — а по его детям? Когда человек теряет работу, первой жертвой становится его сын-подросток. Он пополняет ряды наркоманов и преступников, даже если материальных лишений семья еще не ощущает. Это — один из важнейших выводов многолетних исследований безработицы в США. Готова ли наша школа к тому, чтобы морально помочь детям завтрашних безработных? Похоже, что не только не готова, а и сама становится инструментом раскола и страданий в среде детей и подростков.
А ведь учительство пошло на этом пути дальше — оно молчаливо согласилось с тем, чтобы школьное образование перестало быть всеобщим. Без шума у нации отняли огромное завоевание, сразу отбросив Россию в разряд быстро отстающих стран. И никакими экономическими соображениями это оправдать невозможно — вложения в квалификацию рабочей силы везде и всегда являются самыми рентабельными. Но дело и не в экономике. Сегодня, в отличие, скажем, от начала века, отлучение от образования есть выбрасывание из общества. А переход к платному образованию есть неминуемое отлучение от него значительной части подростков. Тем самым сразу отбрасывается, как ненужная тряпка, миф о демократическом «обществе равных стартовых возможностей».
Что же стоит за планом вытеснения из общества, превращения в маргиналов значительной части молодежи? Ведь известно, что эта молодежь не пойдет на рынок труда «по дешевке». Она озлобляется и начинает «войну всех против всех» доступными средствами — через преступность, или уходит в наркоманию. Зачем же это делается? Ведь в сотни раз дешевле дать человеку образование, чем защищать общество от него, ставшего волком. Разумная причина проста — и опять-таки вскрыта социологами западного общества. Эти озлобленные подростки и юноши выполняют двоякую роль. Во-первых, они, как хищники, сплачивают стадо «благополучных» обывателей вокруг пастуха-государства, которое их охраняет. Угроза насилия «маргиналов» даже специально преувеличивается средствами прессы и искусства (вспомните типичные американские фильмы). Во-вторых, из этих волчат, самых бедных и неграмотных, рекрутируются и натаскиваются безжалостные репрессивные силы режима, способные на любое зверство против людей своей страны — раз эти люди более благополучны, им надо мстить. А в России, видимо, таких рекрутов нужны будут сотни тысяч.
У.Бронфенбреннер подчеркивает, что эффективные методы успешной социализации детей, принятые в советской школе не являются чем-то неведомым, они прекрасно известны западной психологической науке. Дело в общественном строе, который предопределяет возможность или невозможность их применения в практике. Раздел своей книги об американской школе он заключает маленьким резюме «Еще раз о советском воспитании». Он пишет:
"Мы завершили анализ важнейших факторов, влияющих на поведение и развитие детей. Исходя из полученной перспективы представляется целесообразным вновь коротко остановиться на советских методах воспитания и рассмотреть их в свете тех принципов педагогического вмешательства, которые мы сформулировали. При этом нельзя не подчеркнуть, насколько широко осуществляются эти принципы в практике советского воспитания. Забота о питании и здоровье беременных женщин и новорожденных, применение в значительных масштабах моделирования позитивного поведения, массовое привлечение подростков и взрослых к работе с детьми младшего возраста, сознательное использование влияния коллектива при подкреплении желательного поведения, воспитание даже у маленьких детей чувства ответственности во имя общих целей класса, школы и района — вот та педагогическая стратегия, которая представляется наиболее эффективной с точки зрения воздействия на процесс социализации ребенка.