Советская фантастика 50—70-х годов (антология)

Коллектив авторов

— Это другое дело. Пожалуйста.

Шанин свернул конверт трубочкой и сунул в бойницу. Бойница тотчас захлопнулась.

— На атамана не тянет. Трусоват больно, — прошептал он Сипу почти весело. Сип неопределенно пожал плечами.

Солнце давно зашло, но вечные скрещения Стального Кокона еще светились тусклым малиновым накалом. Небо за решеткой было иссиня-черного цвета, и голубым детским шаром светилась на нем Зейда — маленькая луна Свиры. Она почти не освещала окрестность, на пиках полыхали грозные отсветы торжествующей стали, но она была, она светилась, напоминая о том, что есть

Большой мир, где живут по-другому…

В лицо ударил прожектор, а через десяток секунд щелчок возвестил, что калитка снова ожила.

— Я вас вижу впервые. Я вас не знаю.

— Меня зовут Шан, его Сип. В письме написано, что кроме долга мы передадим тебе предложение принять участие в сбыте силайских яблок.

— Входите.

— Выключи светильник! Ничего не видно!

— Идите прямо.

Рука Шанина попала во что-то пухлое и влажное, и это пухлое потянуло за собой прямо, направо, налево — прожектора уже не было, но перед глазами плыли разноцветные круги, лишая возможности если не видеть, то хотя бы ориентироваться в полутемных пространствах.

— Садитесь. Кресла под вами.

Пелена рассеялась, открыв скромную комнату с тремя узкими стрельчатыми окнами, распахнутыми в сад. Вечерний ветер тормошил простенькие пестрые шторы. На некрашеном раздвижном столике стоял запотевший пузатый графин с молоком и три стакана. Из плетеной корзиночки торчали три больших ломтя черного хлеба.

Сип сидел по другую сторону стола. А в центре — Мос Леро. Его кругленькое тельце перенакачанного детского пупса без конца вздрагивало и порывалось подскочить на плетеном стуле, предугадывая малейшее желание гостей. В нем все было чуточку чересчур — чересчур честные глаза, чересчур жизнерадостный румянец, чересчур широкая улыбка, чересчур искренний голос:

— Я человек простой, без претензий, родился в глухом селении, так сказать, от земли. Очень устаю в Дро-ме — сутолока, гром, чад. Хочется тишины, одиночества, свежего, так сказать, дыхания. Присмотрел вот себе ложбинку с конурой. Досталась по случаю — за свои, конечно, серебряные… Но недорого, слава Кормчему — по государственной распродаже конфискованного имущества. И каждую субботу — сюда, в конурку свою… А что у двери вас подержал — не обессудьте. Места дикие, безлюдные — неровен час. Всякие тут шастают…

— А шастают? — успел врезаться Шан.

— Шастают, шастают, ой, как шастают. В прошлую субботу соседа там вон, за той горочкой, подожгли. Выскочил — а в него из пистолета. Хорошо, что в доме друзья были — так целая перестрелка была, еле отбились. А домик сгорел.

— Кто же стрелял?

— А ведьма их знает. Ушли все. Может, дружки хозяев бывших, может, другой преступный народ. А вы ехали — рисковали: не любят здесь «пернатых», в мундире особенно — пуля невесть откуда прилетит. Рисковали, рисковали… И срочность такая была, наверное, да? Убываете куда — в Дроме проездом, да?

Проездом, Мос. Горон передает тебе твою постоянную долю.

— Должок, Шан, должок.

— Твою постоянную долю, Мос. И с условием.

Шан достал из-под стола маленький красный чемоданчик, с которым приехал.

— Вот… Вот… Вот…

По мере того как на столе появлялись ампулы с про-товитом, пакеты прессованного

чернука, булькающие банки сикера, золотые и серебряные амулеты, честные глаза Моса заволакивала сладкая дымка.

— Ах, Горон, Горон… Нет, старая дружба не ржавеет. Кажется, что общего: я — маленький человек, а Горон — орел, повелитель «пернатых». А не забывает Моса верный товарищ, не забывает. Говорят про него всякое, обижаются некоторые, а я думаю — зря. Большой души человек Горон, и честен, и справедлив, и нежен. А жестким бывает — так профессия такая: защитник, сторож нашего неба. Он и в «топорах» орлом ходил, как же… Я трусоват, характера не хватает, — вот и копаюсь в низине жизненной, а Горон — храбрец, он весь в небе, всегда на высоте.

— Теперь условие, Мос. Ты должен помочь нам. Нам — значит, Горону. Ясно? Мы — это Горон. Так должно быть сказано в письме. Так?

— Сказано, сказано… Но я человек маленький, я всей душой, только…

— Ты должен устроить нам встречу с Тирасом. И как можно скорее — завтра или послезавтра.

— А зачем вам Тирас?

— Ты чересчур любопытен, Мос.

— Не знаю, не знаю… Тирас — министр, второе лицо на Свире, правая рука Кормчего, а что я? Червяк! Как я могу приказывать Тирасу? Меня даже не пустят к нему! Нет, не по силам мне, не по силам. Рад бы услужить старому другу Горону, за подарочек отблагодарить, но… Не смогу, не смогу, что другое, а это не смогу. Конечно, если кое-кого попросить, раскошелиться. Да и то вряд ли. Конечно, если Горон не постоит за расходами… Так это еще столько же надо.

— Ты загнул, Мос. Столько же — чересчур. Половина — куда ни шло. Еще половина!

— Да разве я себе? Я же для людей, мне самому ничего не надо. Тирас ведь не пешка какая. И срочность к тому же. А вдруг Тирас заупрямится, спросит — зачем я им нужен? Что я скажу?

— Мос, ты получил хороший подарок от Горона. Тебе показалось мало. Я добавил еще половину — от себя.

— Я не вижу второй половины.

— Вторую половину ты увидишь после того, как скажешь, когда и где мы встретимся с Тирасом.

— Тирас не пойдет на пустой крючок. Я должен передать ему предложение. А что я ему скажу?

У Шанина пересохло горло. Не спрашивая разрешения, он налил себе полный стакан ледяного молока. Мос услужливо пододвинул хлеб, и это окончательно доконало Шана. Он отставил стакан. Резиновый пупс был неуязвим. Он мгновенно вывертывался из любых положений. И радужная улыбка по-прежнему цвела на его ярко-пунцовых губах. Сип тоже ухмылялся, наблюдал за поединком. И Шан пошел последним козырем — сунул прямо под нос Мосу корешок женьшеня.

Мос вдохнул и забыл выдохнуть.

— Это не тебе. И не Тирасу. У вас не хватит серебряных, чтобы отколупнуть полкусочка от этого корешка. Это — для Кормчего. Ты понял, какая идет игра?

Мос превратился в шар.

Сип перестал ухмыляться и отодвинулся от стола, чтобы были видны обе двери, ведущие в комнату, и как бы невзначай положил руку на пояс с пистолетом.

— Но зачем… зачем вам… зачем нам… нам… Тирас?

— Может, ты сам проведешь нас к Правителю? — со всем возможным сарказмом отпарировал Шан, беря реванш за час изнурительного словоблудия. — Сам — без Тираса?