Советская разведка в Китае. 20-е годы XX века

Усов Виктор Николаевич

Всякий, берущий деньги от К[оммунистического] И[нтернационала], предупреждается, что он обязан с абсолютной пунктуальностью выполнить все инструкции и условия, необходимые для безусловно полной, быстрой и правдивой информации ЦК РКП насчет каждой копейки расходуемых денег.

ЦК поручает членам РКП, работающим в ИККИ, немедленно выработать детальнейшую инструкцию насчет правил расходования денег, полученных от ИККИ, и отчетности в этом расходовании.

Основными положениями этой инструкции должны быть:

(1) расходование денег без ведома и согласия ЦК местной, аффилиированной к К[оммунистическому] И[нтернационалу], комм[унистической] партии, объявляется воровством;

(2) всякий, берущий деньги, хотя бы только для перевозки, обязан давать расписку в ИККИ (или присылать ее), удостоверяющую получение и подчинение правилам расходования;

(3) всякий, получающий деньги, обязан осведомлять о каждой копейке расхода не менее как 2-х товарищей на месте расхода, из коих по кр[айней мере] 1 д[олжен] б[ыть] совершенно легален, т. е. не участвовать ни в малейшем нелегальном акте;

(4) не реже, как раз в три месяца, всякий получающий деньги должен личной явкой в Москву (или явкой одного из упомянутых в параграфе 3 лиц) отчитываться в Москве подробнейшим образом и письменно в каждой копейке». [120]

Как

утверждал В.Пятницкий, его отец, который стал председателем Бюджетной комиссии ИККИ, одновременно являясь секретарем делегации ЦК ВКП(б) в Коминтерне, руководителем его Оргбюро и руководителем личного секретариата при Исполкоме Коминтерна, быстро навел порядок в финансовой сфере. Однако по воспоминаниям жены одного из лидеров компартии Германии 20-30-х годов и деятеля Коминтерна Маргаретте Бубер-Нейман можно сделать вывод, что это не всегда было так. Она приводит пример, когда ее муж Нейман по поручению И. Сталина должен был встретиться с представителем Коминтерна в Китае (с июля по ноябрь 1927 г.) В. В.Ломинадзе [121] и с ним поехать в Кантон и возглавить там руководство восстанием, одновременно они должны были привезти восставшим деньги. Итак, Ломинадзе и его друг Нейман встретились в китайском порту, предположительно в Шанхае. «На борту океанского лайнера они продолжили путешествие в Гонконг и здесь вскоре угодили в ловушку излишней конспирации, — вспоминала она. — Они, конечно, путешествовали под фальшивыми именами и вели себя, по возможности, так, чтобы не бросаться в глаза. Их больше всего занимала мысль о ценном содержимом чемодана. Кто-то один из двух постоянно дежурил в каюте. Но когда прибыли в следующий порт, корабль сделал остановку на несколько часов, и все пассажиры отправились на берег, чтобы осмотреть город, оба попали в затруднительное положение. Что им делать? Остаться на борту и навлечь на себя подозрение? Или оставить ценный багаж без присмотра? Они были молоды и легкомысленны. Ну что может случиться с чемоданом за такое короткое время? Наконец, они удостоверились, что за ними не было слежки и сошли на берег. Когда они вернулись на пристань, их ожидала неприятная новость. Пассажирам сообщили, что взять их на борт невозможно, так как скоро разразится тайфун. Корабль отправился дальше, так как он должен следовать по расписанию, их же лишь завтра другим пароходом доставят в Гонконг. Само собой разумеется, что ответственность за их багаж берет на себя пароходство.

120

Цит по: Владимир Пятницкий. Ук. соч. С. 247–248.

121

В.В.Ломинадзе (псевдоним. Вернер) (1897–1935) — в 1925-30 гг. кандидат в члены ЦК партии. В 1925–1926 гг. — секретарь ИК Коммунистического Интернационала Молодежи. С апреля 1926 г. по декабрь 1926 г. — член Президиума ИККИ. С июля по ноябрь 1927 г. — представитель Коминтерна в Китае. С 1928 г. — на партийной работе. Покончил жизнь самоубийством.

Что им делать? Оба эмиссара Коминтерна были в ужасе. Они ни в коем случае не могли передать свой чемодан «под ответственность пароходства». В отчаянии ходили они от одного владельца джонки к другому. Каждый качал головой. Я же не самоубийца! Когда уже была потеряна всякая надежда, Нейман и Ломинадзе нашли оборванного владельца старенькой лодки, которая едва ли вообще могла плавать по морю. Он согласился за большую сумму доставить их на борт, и действительно, доставил их на своей жалкой шлюпке на пароход, который уже собирался отплывать. Чемодан остался нетронутым, но случилось именно то, что они так не хотели. Они обратили на себя внимание. Впрочем, это не помешало им беспрепятственно достичь Гонконга и отправиться поездом дальше в Кантон». [122] В гостиничном номере одного из отелей Кантона они встретились с «ответственными товарищами из Кантонской секции КПК», которым они должны были передать деньги. Китайцы дважды пересчитали доллары, взволнованно пошептались, зачем-то вышли в соседнюю комнату для беседы, затем посланцам Коминтерна сообщили, что в ожидаемой и уведомленной сумме не хватает 3 тыс. долларов. Последние были потрясены. Значит, в их отсутствие кто-то вскрывал чемодан. Они еще раз попросили китайцев пересчитать деньги. Сумма оставалась прежней. Тогда они потребовали, чтобы позвонили в Шанхай и узнали, сколько денег было в чемодане. Ответ из Шанхая был более чем неожиданным. Была названа сумма на 2 тыс. долларов меньше той, которую доставили Ломинадзе и Нейман. «Этот эпизод доказывал, — констатирует Нэйман, — какая хаотическая неразбериха в финансовых делах господствовала тогда в аппарате Коминтерна». [123]

122

Маргарете Бубер-Нейман. Мировая революция и сталинский режим. Записки очевидца о деятельности Коминтерна в 1920 -1930-х годах. М.,1995. С. 68–69.

123

Там же. С. 69.

Решение финансовых вопросов поглощало порой значительную часть времени сотрудников Коминтерна. Так, на заседании Туркбюро Коминтерна 18 июня 1921 г. под председательством Я. Э. Рудзутака из 9 пунктов повестки дня три были посвящены решению финансовых проблем, в одном из них говорилось, что «выделена крупная сумма в китайской валюте и значительное количество опиума (!) для отправки агентов в Южный Китай». [124]

Между руководством ОМСа и Наркоминделом первое время часто возникали противоречия и споры по ряду организационных и финансовых вопросов.

124

Там же. С. 68.

Вопрос о взаимоотношениях между органами Народного комиссариата иностарнных дел и Коминтерна был даже заслушан на политбюро ЦК РКП(б) весной 1921 г. и были приняты специальные Тезисы. В них говорилось, что использование аппарата Наркоминдела в «целях осуществления партийных задач Коминтерна должно проводиться с соблюдением всех правил строжайшей конспирации и интересов сохранения в целости аппарата Наркоминдела. Все поручения дипкурьерам от Коминтерна передавать только через тт. Пятницкого и Вильковского (сотрудника НКИД, отвечающего за доставку дипломатической почты за границу), возложив на них персональную ответственность за сохранение конспирации. «Поручения дипкурьерам от Коминтерна за границей, — говорилось в Тезисах, — даются представителем Коминтерна с ведома и согласия полномочного представителя РСФСР… Курьерские отправления

представителей Коминтерна передаются непременно через аппарат миссии». [125] Агентам Коминтерна в особо важных случаях разрешалось посылать шифрованные телеграммы через полномочные представительства РСФСР, «но при условии, что текст этих телеграмм сообщается открыто полномочному представителю для зашифрования шифром Наркоминдела». [126]

125

Коминтерн и идея мировой революции. М.1998. С. 264–265.

126

Там же. С.265.

В Тезисах также оговаривалось, что «при использовании службы дипломатических курьеров необходимо иметь в виду устанвоелнный по согласованию с отдельными сторонами предельный вес неприкосновенной дипломатической почты и пользоваться ею поэтому исключительно для пересылки письменных сообщений и пакетов малого веса». В примечании специально подчеркивалось, что при посылке такой почты «необходимо соблюдать строжайшую экономию в весе — писать на папиросной бумаге, из тонкой бумаги иметь конверты, избегать многих сургучных печатей». [127] Такое примечание не было случайным. Так, по соглашению между правительствами РСФСР и Германии от 18 февраля 1921 г. о взаимных правах представительств обоих государств вес секретного багажа дипломатических курьеров ограничивался 15 кг. Однако и этот объем советской дипломатической почты, и предусмотенная соглашением «свобода передвижения курьеров» вызывали «особенно большие сомнения» министра внутренних дел Германии и его протест статс-секретарю германского МИДа (от 25.03.1921 г.). Министр утверждал (и, видимо, он был недалек от истины), что в мешках дипломатической почты РСФСР «будет лежать не что иное, как материал для агитации за мировую революцию, так как у России не найдется ничего лучшего на экспорт». [128]

127

Там же. С.264.

128

Советско-германские отношения. От переговоров в Брест-Литовске до подписания Рапалльского договора. М. 1971. Т.П. С.298; 305..

Вставал вопрос о плате за проезд сотрудников и гостей Коминтерна. Коллегия Наркомата иностранных дел 29 сентября 1921 г. постановила, что с «иностранных путешественников Коминтерна плата за проезд взимается наравне с другими». [129] Последовал протест Пятницкого, который он направил в Президиум ВЦИК (копию в НКИД). «Иностранцы-коммунисты едут не за свой счет и даже не за счет партии, а за счет Коминтерна, — говорилось в нем. — За визы и за проезд нужно платить в иностранной валюте, которая приобретается нами с большим трудом через Наркомфин и Наркомвнешторг». А поскольку, по словам Пятницкого, ежемесячно в Москву приезжали по 30–40 человек, то «иностранную валюту придется, конечно, брать из золотого фонда, который был ассигнован Коминтерну. Если мы за него будем платить советскому учреждению в иностранной валюте, нам придется на эту сумму увеличить бюджет. Нельзя ли просто сделать бухгалтерский перерасчет между учреждениями?» (Напомним, что, к примеру, бюджет Коминтерна на апрель 1922 г. определялся в 3,15 млн. рублей золотом, из которых 400 тыс. выделялось в резервный фонд.)

129

РЦХИДНИ. Ф.495. Оп. 2.3.Д.361.Л.26.Цит. по: Г.М. Адибеков, Э.Н. Шахназарова, К.К. Шириня. Ук. соч. С.33.

13 октября 1921 г. коллегия НКИД оперативно откликнулась на обращение Пятницкого следующим постановлением: «Слушали: О невзимании платы за проезд в вагонах НКИД с делегатов Коминтерна. Постановили: Отказать, принимая во внимание соображения конспирации и что оплата взимается не за вагон НКИД, а за проезд вообще». На заседании Президиума ВЦИК под председательством А.Енукидзе, состоявшемся 24 октября, было принято аналогичное решение: «Ходатайство отклонить». [130] Однако проблема финансирования не была снята с повестки дня. Боролись за деньги обе организации. 20 апреля 1922 г. на политбюро был поставлен вопрос: «О взаимоотношениях НКИД и ИККИ в деле финансирования работы на Востоке» по докладам Г. Сафарова и Л. Карахана. Было принято следующее решение: «а) установить, что, как правило, ни один расход особого назначения на Востоке впредь не может производиться НКИДелом иначе как по согласованию с ИККИ и с санции политбюро: б) поставить на вид НКИДелу произведенные им расходы без согласования с ИККИ и политбюро: в) поручить комиссии, назначенной политбюро 20 апреля с.г. (Молотов, Сокольников и Пятницкий — протокол № 3, пункт 8), при рассмотрении сметы Коминтерна выделить определенную сумму в пределах этой сметы для усиления расхода на агитацию среди японских солдат». Этой комиссией из общей суммы резервного фонда Коминтерна в 400 тыс. золотых рублей 100 тыс. выделялось для компартий Дальнего Востока. [131]

130

РЦХИДНИ. Ф.17. Оп. 3.Дело 281.Л.2: Д.298.Л.2. Цит. по: Г.М.Адибеков, Э.Н. Шахназарова, К.К. Шириня. Ук. соч. С.33.

131

Там же. Д. 290. Л.3. Цит. по: Г.М.Адибеков, Э.Н.Шахназарова, К.К. Шириня. Ук. соч. С.34.

Другой пример. НКИД отказывался включать сотрудников ОМСа в свои делегации и миссии. 12 октября 1921 г. заведующий ОМС ИККИ И. А. Пятницкий, в связи с этим писал Г. Зиновьеву: «По поручению Молотова я был вызван в ЦК РКП. Там мне показали письмо Чичерина, где он возражает против включения нашего представителя в миссию, которая едет в Норвегию, ссылаясь на постановление ЦК РКП об отделении работы Коминтерна и Наркоминдела. Я заявил, что ЦК нам предоставил право включать одного представителя в каждую миссию, и от этого права мы не можем отказаться. Можно спорить, годен ли тот или иной представитель, нужно ли послать в тот или иной пункт. Но ставить вопрос принципиально, чтобы работа КИ [Коминтерна] и НКИД шла так раздельно, чтобы мы не могли иметь своего представителя, посылать телеграммы и вообще пользоваться аппаратом, невозможно». [132]

132

РЦХИДНИ. Ф.495. Оп. 2.3.Д.361.Л. 29. Цит. по: Г.М.Адибеков, Э.Н. Шахназарова, К.К. Шириня. Ук. соч. С. 32–33.