Советский рассказ. Том второй
Шрифт:
— Иногда выхожу на майдан, — смущенно произнес Ахмадбек, моля аллаха, чтобы незнакомец не повторил своего вопроса.
— А с Ахмадбеком боролся? Небось он тебя уложил?
— Мы были равны.
— Вот как?! — воскликнул незнакомец и поднялся с места. Ахмадбек тоже встал. Незнакомец испытующе осмотрел его с ног до головы, на его лице засияла добрая улыбка, и он сказал:
— Поборемся, сынок?
— Как же?.. Ведь я… — проговорил Ахмадбек, оглядываясь на своего коня.
— Ничего, это не займет много времени, — с прежней улыбкой настаивал незнакомец. Наверное,
— Вот прямо здесь?.. Но как же?..
— От нечего делать и тыкву сажают, как говорится. Давай разомнемся немного. — И, присев на корточки перед дастарханом, он прочел благодарственную послеобеденную молитву.
Ахмадбек тоже провел руками по лицу и произнес «аминь».
— Вижу, у тебя нет поясного платка, — сказал незнакомец и, стряхнув в ручей крошки с румола, свернул его и подпоясался. Затем достал из дорожной сумы новый желтый шелковый платок и, ловким движением скрутив его в жгут, протянул Ахмадбеку. — На, повяжись.
Ахмадбек все так же растерянно глядел на него.
— Э, да ты, вижу, скромник, — сказал тот, опоясывая его платком. Он хотел и узел завязать, но Ахмадбек со словами: «Спасибо, я сам», — повязал платок.
Обходительные манеры и излучающий доброжелательство облик путника тронули Ахмадбека. Он еще никогда не встречал человека, который бы с первой минуты знакомства приветливостью и лаской заставил бы его подчиниться своей воле.
Начали бороться. Ахмадбек сразу увидел, что по силе и знанию разнообразных приемов его противник во много раз превосходит всех, с кем ему до сих пор приходилось тягаться. И незнакомец, видимо, понял, что внешняя простота парня обманчива и он еще не показал всего, на что способен. Ему стало ясно, что молодой борец соткан из стальных сухожилий.
— Обожди минутку, — сказал незнакомец и после того, как Ахмадбек отпустил его кушак, продолжал: — Давай разуемся и подымемся повыше. Я видел, там есть ровная площадка.
На новом месте схватка продолжалась минут десять. То ли оттого, что очень уж по душе пришелся ему незнакомец и он не хотел обидеть его, то ли оттого, что еще не успел опомниться от столь неожиданного вызова, но Ахмадбек боролся вполсилы. Он внимательно следил за тем, чтобы не быть захваченным врасплох искусными приемами противника, который — Ахмадбек был теперь убежден, — несомненно, являлся опытным пахлавоном. Только один лишь раз, когда тот, будто заскучав от затянувшегося поединка, сильно потянул Ахмадбека на себя, одновременно ударив его ногой под колено, чтобы свалить с ног, Ахмадбек зазевался. Стой он в этот момент прямо, наверняка рухнул бы на землю. К счастью, туловище у него было наклонено вперед, и он лишь качнулся вправо, но сумел удержаться на ногах. И тогда, покрепче схватив соперника за кушак, напрягшись, он поднял его над головой и тут же осторожно поставил на землю.
На лице пахлавона, помимо приветливой улыбки, появилось еще и выражение удивления.
6
Вернувшись вечером
— Что это? — удивился юноша.
— Подарок тебе от Навруза-пахлавона.
Отец и гости принялись рассказывать, перебивая друг друга, и Ахмадбек понял, что тот, кто встретился ему на безлюдной тропе, был знаменитый борец Навруз.
Оказывается, придя в кишлак, он зашел в правление колхоза и попросил привести Ахмадбека. Вернувшись, посланный доложил, что Ахмадбек повел охромевшего коня к ветеринару в Верхний кишлак. Услышав это, Навруз-богатырь отправился в дом к отцу Ахмадбека и, вручив ему золотую монету, сказал: «Молитесь за вашего сына. Я его встретил на дороге. Из него вырастет большой пахлавон».
…Год спустя Навруз-пахлавон ушел на войну и вскоре погиб. Монета, которую он оставил на память Ахмадбеку, как утверждали знатоки, была из чистого золота, а затейливая надпись на ней — на древнем кашмирском диалекте.
Жена Ахмадбека, после того как на войну отправился и ее муж, в течение двух лет сберегала монету как память о добром человеке, но, когда пионеры и комсомольцы кишлака устроили сбор шерсти, кож, теплой одежды и обуви для помощи фронту, она отдала им эту монету со словами: «Пусть вернется мой хозяин живым и здоровым, это будет для меня дороже любого золота».
Ни в тот день, ни после Ахмадбек никому не рассказывал о том, как он боролся с Наврузом-пахлавоном. Всякий раз, когда ему вспоминался этот случай, он краснел оттого, что скрыл свое имя и невольно обманул почитаемого и старше его годами человека. Об их поединке стало известно из уст самого Навруза-силача, который всякий раз заканчивал свой рассказ словами: «Никто из нас не был повергнут на землю, но я признаю молодого Ахмадбека победителем. Бог свидетель, он уважил меня как гостя и странника».
Потом люди стали прибавлять к этому рассказу разные домыслы, приукрашивать его, переиначивать по-своему до тех пор, пока достоверное происшествие не превратилось в легенду.
7
Вечерний ветерок доносил на хирман запахи мяты и рокот вод Ванча. Со двора, где происходил туй, теперь доносился голос только одного певца. Очевидно, остальные разошлись по домам, и последний, которому прежде приходилось петь в очередь с другими, почувствовав себя хозяином положения, изо всех сил показывал свое мастерство.
Ахмадбек-пахлавон все так же сидел, прислонясь к стволу карагача, как вдруг услышал шаги. Кто-то шел по тропинке, ведущей из кишлака, и прутиком яростно срубал росшую вдоль арыка высокую траву.
Хотя луна стояла уже высоко над горами, издали признать пешехода было трудно.
Внимательно присмотревшись, Ахмадбек узнал Мухаммадмурада, и у него неприятно засосало под ложечкой.
«Что ж, и место и время сейчас самые подходящие, — подумал он. — Парень, конечно, ищет меня. Что же делать? Неужели принять вызов? Но разве он достоин честной борьбы? Как же быть?»